Очередные ягоды отправились в чистый котёл. Сыпанув сверху сахару и немного корицы, Хаос принялся методично мешать смесь, ожидая, пока она закипит, и втайне прося свою счастливую звезду, если таковая вообще имеется, перестать поворачиваться к нему тылом и наконец продемонстрировать своё лучезарное личико. В конце концов он не так уж много просит. Всего лишь возможность сварить варенье в первый и, вероятнее всего, последний раз за свою долгую ленивую жизнь!

Только не зря говорят: беда не приходит одна. И в тот самый миг, когда он стоял перед нелёгким выбором: бросить в закипающую смесь горсть гвоздики или нет, наверху что-то грохнуло, брякнуло, матюгнулось… И на застывшего от неожиданности, застигнутого врасплох стихия из открывшегося внезапно портала рухнуло громко ругающееся, икающее, обдавшее распластавшегося на полу Хаоса отменным перегаром и излишне пернатое нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся слишком уж знакомым ему эр-ханом… в совершенно непотребном состоянии!

– Едрит твою кочерыжку… – выдавил придавленный немалым весом мужчина, стараясь понять, каким макаром это вообще оказалось на его кухне. Что через портал, это и ёжикам понятно. Что с помощью кого-то – и к гадалке ходить не надо! Вопрос был только один: у кого хватило сил, наглости и нахальства совершить такой финт ушами?!

Между тем насквозь проспиртованное тело признаков жизни не подавало и слезать с облюбованного места не собиралось, крепко прижимаясь к мужчине. И словно этого было мало, на плите рванул очередной котёл, окрасив и без того потемневший потолок ещё одним чёрным пятном.

Саламандры в очаге ехидно защёлкали, танцуя победный танец. И даже не думая устыдиться своего злорадства в отношении хозяина, когда тот показал им кулак. Хаос только зубами заскрежетал, в который раз проклиная тот день, когда заключил контракт с этими чудовищами. И что его тогда дёрнуло брякнуть во всеуслышание: «Какие милые ящерки»? Кто ж знал, что именно этой фразой он свяжет себя и сию обнаглевшую и охамевшую вконец банду?!

– Слушайте, господин эрхан, а не слезть бы вам? – пропыхтел Хаос, пытаясь спихнуть с себя хмельного, напившегося до синих гномиков (и кому только виделось такое безобразие-то?) гостя. Пернатый пьяница двигаться с места не пожелал, обхватив хозяина дома и стискивая его в железных объятиях. – Господин Эристай, поимейте если не разум, то хотя бы чью-нибудь совесть! И слезьте с меня наконец!

– Ась?! – Тело вздрогнуло, сжало крепче стихия в объятиях и счастливо пробормотало, обдав гремучей смесью перегара: – Ни… солнышко моё крылатое… Я так по тебе скучал! Я так тебя люблю! Не сбегай больше, моя красавица…

– Да ну на фиг! – Вытаращившись на незваного гостя, Хаос с минуту переваривал озвученные комплименты.

С одной стороны, ему льстило, что его сочли красивым и даже любили. С другой – напрягало, что такие признания делал пьяный нелюдь, к тому же одного с ним пола. Да ещё и умудрившись каким-то образом перепутать его с девушкой! Нет, он, конечно, осознавал, что симпатичен, обаятелен и привлекателен. Но не настолько же!

– Я так виноват, так виноват…

– Господин Эристай…

– Я так по тебе скучал! Дай я тебя поцелую!

– Эристай, чтоб тебя упыри крепко обняли и понадкусывали! Слезь с меня немедленно!

– Ну, лапочка, ну, не ругайся… У меня головка бо-бо…

– В ротике кака, а мозги улетучились в тот самый момент, когда ты впервые согласился выпить! Но будь любезен, сними с меня свою отягощённую алкоголем тушку и покинь мой дом! – Тут Хаос ощутил то, что ввергло его в состояние лёгкой степени охренения. Постепенно усиливающейся до того момента, пока стихий просто-напросто не заорал, прямо в ухо гостя: – Ты ещё и лапаешь меня, пьянь подзаборная?! В каком месте я тебе на девушку похож, Эристай?! А ну убрал лапы! – И с этими словами эрхану прилетело. В лоб. Поварёшкой, которую, извернувшись, Хаос умудрился-таки вытащить из-за пояса, чтобы от души, со всей щедростью врезать ею по твёрдой поверхности, именовавшейся головой лучшего шпиона Сайтаншесса.