Поставил воду на лапшу, посолил, кинул в ковш вариться пару яиц, налил себе минералки в кружку, и подошёл к окну, ожидая, когда закипит вода. Нестерпимо хотелось кофе, но пришлось перебороть себя. Это в прошлом своём теле я мог на ночь выпить чуть ли не литр кофе, а потом без проблем уснуть, в этом же достаточно пары глотков, чтобы потом до утра не спать. Я и без того сегодня своё тело настоящему стрессу подверг. Всё-таки, Сайто хоть и занимался лет с пяти различными боевыми искусствами по настоянию отца, но драться не любил, и ударить человека для него было настоящим испытанием, как и для меня, в общем-то. Вот я и решил себя проверить, на что я способен в этом своём новом теле, и пошёл на поиски приключений вечером.

И нашёл… Выводы? Тело мне досталось хорошее, но и все мои душевные травмы и заморочки переместились вместе со мной в него, что и неудивительно, в общем-то, и теперь следует понять, нужно ли мне как-то бороться с ними, или сделать так, как я привык всегда поступать – просто забить.

Я задумчиво пялился в ночную темноту, слегка разгоняемую луной и придомовыми фонарями и окинул взглядом дом напротив, который был как две капли воды похож на наш, впрочем, как и все остальные дома в нашем районе. Те же два этажа, небольшой участок перед домом, засаженный газоном, покатая крыша, широкие окна, закрытые жалюзями, на одном из которых жалюзи оказались приоткрыты, и мне показалось, что там что-то блеснуло, как будто прямо сейчас оттуда кто-то на меня смотрел в бинокль.

Да ну, это уже паранойя какая-то, встряхнулся я, и перестал туда пялиться. Кому я там нахрен нужен? Тем более, что там живут мама с дочкой, которые испуганно шарахаются в сторону, если проходят мимо нас с отцом, и даже вшитая тут в подкорки сознания вежливость не смогла их заставить здороваться с нами и прийти познакомиться. Смотрят на нас как ягнята на волков, и быстро пробегают мимо. Как будто мы маньяки какие-то. Во кстати… – вдруг дошло до меня, – Может, они нас действительно за каких-то маньяков считают, потому и следят? Я жалюзи на окнах обычно не закрываю, так что практически на виду у них. Да и пусть следят тогда, мне скрывать нечего.

Я приветливо помахал рукой в сторону дома соседей, и мне показалось, что приоткрытая жалюзи закачалась, как будто там кто-то случайно дотронулся до неё, но мне уже было плевать. Настала пора делать то, что я любил делать в прошлой жизни больше всего – жрать, а когда я шёл есть, мне становилось глубоко фиолетово до всего на свете. Ничто не могло отвлечь меня от еды.

После еды же передо мной встал выбор, идти ли спать, или сесть немного порисовать? Но, чуть подумав, я всё же остановился на первом варианте. Знаю я себя. Если я сейчас сяду за планшет, то потом до утра просижу за ним, а у меня, вроде как, тут режим…

– Твою ж мать, как же я всё это ненавижу! – пропыхтел я, отжимаясь на газоне, – Долбаный спорт!

Если что-то и существовало в мире, способное вызвать у меня столь чистую, незамутнённую ненависть до самой глубины души, то только занятия спортом. Это дело я ненавидел каждой клеточкой своего организма, как прошлого, так и этого, и, думаю, каждый, кому приходилось в своей жизни бороться с лишним весом, сейчас бы понял меня. Ну, наверное. Есть, конечно, шанс, что существуют такие люди, которым нравится этот процесс, но я таких извращенцев в своём окружении не встречал.

Блин, да где же у этого организма предел? Я отжался в сотый раз и замер на вытянутых руках, пытаясь понять, достаточно ли этого или надо продолжать до отказа? Нет, так-то я готов был закончить и на двадцати, но где-то я слышал, что чтобы сохранить свою спортивную форму нельзя уменьшать нагрузку на организм, а Сайто, как я понял по его воспоминаниям, был настоящим фанатом этого дела, и каждый день часа по два на спорт тратил, маньяк. Для него и двести раз отжаться было не предел. Подтягивался раз сорок, а при желании, и все шестьдесят мог. А потом ещё и бегать шёл, километров пять каждый день. Бег я ненавидел больше всего в этом сраном спорте, но придётся и с этим смириться…