Размышления госпожи Эдже прервали громкий крик и стук дверей в прихожей.

– Беда, госпожа! Беда! – крикнула ей ворвавшаяся служанка, а следом ворвались её фермеры.

– Что случилось? – пожилая дама резко встала.

– Картальоглу сократили рабочих на фабрике. Причём оставили своих, а наших выгнали. Мы предъявили им счета, но они посмеялись. Нам нечего будет есть, если мы не будем работать. У нас теперь и земли нет, вы её им отдали. Чем кормить скот? И зачем его кормить, если его угоняют Эрдоганы?

Они кричали все разом, надвигаясь на неё угрожающей серой массой.

– Сейчас опять убили одного из наших. Картальоглу его убили!

– Немедленно покиньте гостиную моей матери! Что вы себе позволяете, неучи? – Серхат как тайфун ворвался в комнату и отчитывал крестьян, – мы решим ваши проблемы. Мы встретимся с Али Карталоглу. Вы можете выбрать несколько старост из наших сёл для этой встречи. Но вы не смеете повышать голоса на мою мать в моём доме. Немедленно вон отсюда! Вот приедет Неджат, он вам голоса приглушит! За горло возьмёт и своих, и чужих.

– Господин Неджат возвращается? – загалдели мужчины, пятясь к двери.

– Возвращается! Через пару недель будет. А вы подготовьте пока список убытков и претензий, перечислите убитых и сирот, утраченные и потравленные земли.

– Да, земли! Отравили! Всё из-за этой рыжей ведьмы!

– Это вы так будущую жену своего господина назвали? – тихо спросил Серхат, и все вдруг замолчали, – да он с вас шкуры спустит за такое неуважение.

И тут в полной тишине раздался голос старосты.

– А она выйдет за господина Неджата?

Тишина снова повисла в ожидании ответа. Все напряглись.

– А это от вас зависит. Мы с ней говорили. Она отказалась. Теперь всё будет зависеть от того, как брат поговорит с ней, и как вы поговорите с её братом – какое уважение окажете им обоим.

Эдже с надеждой смотрела на младшего сына. Люди замолчали. Потом тихо молча разошлись.

– Сынок, это правда? – повернулась госпожа Эдже к Серхату.

– Что, мама?

– Неджат возвращается? Ты говорил с ним? Он согласен?

– Говорил. Послал меня.

– Но, Серхат, ты сказал людям!

– А что я должен был им сказать? «Да, мы ошиблись с браком брата Энгина, мы лишили вас источника заработков и всех доходов, простите?» Да они бы разорвали нас на части, – едко ответил сын матери.

– А как же Неджат?

– Дави на него! Он должен приехать. Меня уважают как хорошего человека. Его – как лучшего в округе хозяина. Мне доверяют решать вопросы организации бизнеса и решения социальных проблем. От него традиционно ждут управления делами и решения хозяйственно-производственных проблем. Три года назад он по телефону спас нас от разорения несколькими простыми советами.

– Я помню, сын. И ты не просто хороший человек. Ты самый лучший. Но ты прав, Неджат – единственный, кого послушают простые люди, крестьяне.

– Люди должны не слушать, а слушаться. И они послушаются только его. Дави на него, мама! Если он не хочет пожалеть нас и наших людей – пусть пожалеет эту девочку, нашу невестку. Они не оставят её в покое.

– Ты думаешь? Неужели?

– Сейчас это единственный выход, если брак не будет повторён. Они её просто убьют. Звони ему, мама.

– Хорошо.

Госпожа Эдже прошла в спальню. Села у окна в кресло и набрала повтор на телефоне. Он сразу откликнулся. Сын никогда не позволял себе игнорировать её, даже если она ему докучала.

– Да, мама! – раздался в трубке родной голос.

– Ты должен сказать «да» не мне, сын, а своей невесте в Мэрии.

– Мама!

– Послушай меня в последний раз, Неджат. Я понимаю твоё отвращение к этому браку. Но мы никогда не терпели столько потерь и убытков. Никогда не гибло столько людей, как за эти полгода. Полгода у нас идёт настоящая кровопролитная война! Но это ерунда, нам не привыкать. Мы справимся. Мы, но не эта девочка. Не жаль нас – пожалей хоть её. Они убьют её!