В общем, слухи ходили разные, но в целом никто не досаждал молодоженам, и они спокойно наслаждались своим медовым месяцем. Впрочем, это не исключало того, что женщины горели желанием познакомиться с загадочной принцессой, чтобы узнать секреты ее красоты, а мужчины охотно предавались мечтам о ней, пытаясь проникнуть взглядом за прозрачные вуали, в которые она была завернута, когда муж выносил ее на руках на прогулку.

На самом деле, если бы Орхидея не чувствовала постоянной поддержки и страстной любви своего супруга, она обнаружила бы, что это очень тяжкое испытание – внезапно попасть из одной цивилизации в другую.

Все было совершенно новым и таким странным!

Прежде всего – европейская одежда.

Конечно, за время пребывания в британской дипломатической миссии глаза Орхидеи постепенно привыкли к западной моде. Но совсем другое дело – самой все это носить!

Когда она находилась в окружении императрицы, туалет юной принцессы подчинялся правилам неизменного ритуала: после выхода из ванной служанка одевала ее в шелковое белье, пропитанное благовониями, потом ее облачали в длинное атласное платье, отороченное или не отороченное мехом – в зависимости от времени года, и в расшитую муслиновую тунику. Кроме того, ей надевали шелковые белые чулки и маньчжурскую обувь из расшитого шелка и с высокими двойными каблуками, находившимися посередине подошвы.

Теперь же, помимо белья, тоже шелкового или из тонкого батиста, нужно было еще надевать панталоны, практическая польза от которых не была очевидной, а также юбки, украшенные красивыми кружевами. Это не было самым неприятным, ибо еще существовал белый атласный корсет – такой безобидный на вид, но, по сути, представлявший собой настоящее орудие пытки…

Опасаясь возможной отрицательной реакции жены, Эдуар решил лично произвести первую примерку: посоветовал ей ухватиться за одну из стоек каюты, поддерживавших потолок, а сам принялся тянуть за длинные шнурки. От природы воздушная и изящная, Орхидея почувствовала, что ее тело как будто бы разрезают надвое. Дыхание перехватило, талия, конечно же, стала уже, но ее красивые, упругие и хорошо посаженные груди, как ей показалось, поднялись до самого подбородка… Привыкшая к полной свободе своего тела, она запротестовала:

– Так ли уж необходимо, чтобы я натягивала на себя все это?

– Необходимо, душа моя! Будь ты принцессой или мелкой буржуазкой, все едино: если ты не носишь корсета, то слывешь женщиной дурного поведения.

Платья, сделанные из легких и восхитительных тканей, немного успокоили новообращенную, но обувь оставалась проблемой. Привыкшая к бархатным туфлям на войлочной подошве или к очень высоким башмакам, в которых женщины старались двигаться как можно меньше, дабы уподобиться идолу, Орхидея нашла ужасными и очень неудобными ботинки и туфли-лодочки, а также котурны[4] с высоким каблуком, вынуждавшие ходить словно на цыпочках. Но ей было так приятно, когда Эдуар, встав перед ней на колени, снимал их, и ее так волновала та нежная ласка, с которой он снимал с нее тонкие шелковые чулки, что она к этому быстро привыкла.

Однако когда он захотел, чтобы она надела вечернее платье с большим декольте, чтобы пойти на званый ужин, Орхидея испуганно отказалась: сокровища ее красоты были предназначены исключительно для глаз супруга. Ведь это только куртизанки выставляют на всеобщее обозрение свои плечи и шею!

И на этот раз заставить ее уступить оказалось невозможно.

В дальнейшем лучшие парижские кутюрье состязались в изобретательности, создавая платья для молодой мадам Бланшар, с отделкой вокруг шеи (к счастью, высокой и тонкой) из цветов, драгоценностей, кружев, тюля, полосок меха и муслиновых шарфиков, сквозь которые с трудом можно было хоть что-то рассмотреть.