Наконец, мне перестали вливать горкий отвар, и настал день, когда я спустил ноги с лежанки и попытался сесть.

Голова кружилась, меня «штормило», но я удержался, поморгал глазами и постарался сфокусироваться. Всё, что я видел перед собой чётко – двухъярусные лежанки, столбы опор, тюфяки – в общем, тот же набор, что и в большой казарме, только размер помещения поменьше. Хотя – я же не видел далеко, возможно, что помещение было гораздо больше…

Рядом со мной кто-то сел на нары, я повернул голову – возле меня сидел высокий, тонкий мужчина лет тридцати-тридцати пяти, в такой же набедренной повязке как у меня, с небольшой курчавой бородой на длинном лице. Его смуглая кожа отдавала лёгкой краснотой, как у индейцев, а большие, миндалевидные глаза внимательно смотрели на меня.

– Анам ту катан марак? – спросил меня мужчина.

– Не понимаю! – хрипло ответил я.

Мужчина досадливо поморщился, приложил к груди руку и сказал:

– Аркан.

Потом приложил руку к моей груди и изобразил всем лицом вопрос:

– Ту?

– Василий.

– Василай? Василай? – повторил мужчина.

– Василий! – кивнул я.

– Василай! – удовлетворённо сказал мужчина.

Дальше всё пошло по накатанной – Аркан показывал мне рукой предметы, части тела и всё, что нас окружало и называл их на языке этого мира. Я старался повторить и запомнить – шло довольно туго – объём информации был слишком велик, да и состояние моего здоровья всё ещё оставляло желать лучшего. К вечеру я уже мог оперировать парой десятков слов, таких как «идти», «есть», «пить». Кстати сказать – жрать я хотел, как из ружья – неделя питания одной кашицей, да и сжигающая жир лихорадка – тут поневоле захочешь есть. Я даже в весе убавил – ну не так, чтобы очень, но килограмм десять точно сбросил, и были подозрения, почти уверенность, что толстеть мне тут не дадут.

Аркан притащил глиняную миску с кашей, лепёшку, глиняную кружку с водой, и я стал взахлёб пожирать густую, пахнущую мясом массу, мало заботясь о её вкусе и происхождении. ТАК я ещё никогда не был голоден. Ну – хотелось иногда крепко покушать – после гуляния, или в обед на работе, но чтобы вот так, такой, всепоглощающий, шипучий голод – никогда в жизни!

Запив всё тёплой, отдающей тиной водой из глиняной кружки, я снова плюхнулся на лежанку, исчерпав крохотный остаток сил. В животе бурчала каша, а в голове, сквозь сонный туман, мелькали мысли: как быть дальше? Как выжить?

Но эти мысли были отодвинуты одной – вначале надо подняться на ноги, поздороветь, получить информацию о мире, а там уже посмотрим. Всё-таки мои предки были казаками с Дона, неужели я посрамлю их память и дам себя убить каким-то туземцам?

Внутри меня вспыхнула ярость и я решил – выживу, во что бы то ни стало выживу! И пусть берегутся те, кто будет мешать мне в этом!

Скоро я узнал, чем занимались люди, уходя в лес. Хотя и так было ясно – ну, чем еще можно заниматься в лесу? Вырубкой, конечно. Вот только шла эта вырубка мучительно и медленно – у них не было стальных инструментов. Да и вообще не было металлических инструментов! Весь металл, что я на них видел, был употреблён в виде украшений – медные пластинки, золото, и…всё. Железа не видал ни разу. А как же мечи? А мечи тоже были деревянными – из какой-то породы сверхтвёрдого дерева, острые, как настоящие, стальные.

На моих глаза охранник разрубил голову зверьку, напоминающему небольшую свинью, неожиданно выскочившему на него из зарослей кустарника (потом он весь день жарил её на костре и обжирался, радостно гогоча со своими товарищами-солдатами).