Мы загораем на деревянных шезлонгах у бассейна, в котором плещется Мари со своими новыми надувными игрушками. В очередной раз Элина осчастливила её подарками. У самой воды сидят все куклы Барби. Мари нарядила их в купальники, которые мы шили вместе, и теперь куклы смотрят на то, как она плескается в ярко-оранжевых нарукавниках и пытается взобраться на огромную сороконожку.

– А у тебя там точно кокосовое молочко? – киваю с ухмылкой на высокий стакан.

– Сейчас только одиннадцать! Через час можно добавить что-нибудь покрепче. – Мы улыбаемся друг другу. – Так и серьезно, что это ещё за взгляд у тебя такой?

– Какой?

– Как будто скоро начнется настоящий ливень, а ты потеряла ключи от дома и у тебя нет зонтика.

– Мари стала задавать один и тот же вопрос с частой периодичностью. И с каждым днем мне становится всё сложнее повторять одно и то же.

– Ну, для правды она ещё слишком мала.

– А сказка, в которую я сама же заставила её поверить, отказывается развиваться. Она-то ведь ждет именно этого. Будь я тогда умнее, придумала бы что-то другое.

– Но эта безобидная история была частью вашего договора. Так хотел Янис.

– Да, хотел. И я соблюла все условия. Выполнила всё, чего он желал. Только Мари растет и становится старше, а история с папой, который уехал возводить огромные волшебные города, с каждым разом заставляет её грустить всё больше. Потому что я говорю ей одно и то же. Потому что у меня язык не поворачивается сказать, что папа-волшебник останется там навсегда. В этой долине чудес, где людям и говорящим зверькам очень нужны дома! Что для него они важнее, чем она.

– Ты злишься.

– Конечно, я злюсь, – говорю полушепотом. Мари машет нам и пытается снова залезть на надувную сороконожку. – Мне дышать становится тяжело, когда я вижу, как она качается на качелях и с надеждой в глазах смотрит на ворота. Если кто-то проходит мимо, у нее волосы дыбом становятся. У нас тут новый почтальон появился. Я в мастерской была, пока она в саду играла. А потом вижу, как она к калитке прижалась и говорит с ним. Когда я подошла, бедняга был краснее помидора.

– Что она ему сказала? – смеется Элина.

– Он всего-то принес корреспонденцию, а попал на сто пятьсот вопросов о том, как отправить письмо за море в долину чудес, где сейчас находится её папа. Что ей очень нужна помощь, ведь папу нужно поторопить. Марта говорит, что это просто такой период. И его нужно пережить.

– Правильно говорит. Взрослая и повидавшая многое женщина обладает особой мудростью и знаниями.

– Сомневаюсь, что в ближайшем будущем Мари оставит эти пустые надежды, на которые я сама же её и обрекла. Если бы я знала, что такое ребенок и что значит быть мамой, я бы внесла правки в этот пункт. Мы с Янисом придумали бы что-то другое.

– Мама!

– Да, солнышко?

– А Марта уже встретилась с сестрой?

– Думаю, что нет. Они с подругой только-только приехали на вокзал! А ехать им предстоит три дня!

– А почему они не сели на самолет? Разве самолет не быстрее поезда?

– Значительно быстрее! Но Марта боится летать. Так что выбор пал на поезд.

– Хоть бы папа не боялся летать! А то я его совсем не дождусь. Элина, смотри, как я умею!

Мари надувает щеки и делает кувырок под водой. Ну, почти кувырок.

– Умница! – хлопает Элина. – Сейчас допью твой крышесносный коктейль и покажу, как умею я! – Когда Мари начинает разговаривать со своими куклами, Элина издает тяжелый вздох и понимающе смотрит в мои глаза. – Да уж. Нелегкий период.

– Это катастрофа. Я ни за что не скажу ребенку, что её отец давно умер и никогда не вернется. Даже, если к годам шестнадцати она сама этого не поймет, я всё равно не смогу сказать ей правду. Но, чем дольше я молчу, тем больше подвергаю риску наши с ней отношения. Что, если в какой-то момент она воспримет мое молчание за ложь? Хотя, по сути это так и есть. Я обманываю её. Говорю же, катастрофа!