Я отличаюсь от сестры, но мы обе надеемся, что её муж не заметит этого в темноте. Хотя… Я провожу по родинке, о которой все забыли. Слева, ниже пупка, у меня крохотное пятнышко, отметина. Папа всегда говорил, что именно здесь меня поцеловала Фортуна. И родинка когда-нибудь принесёт мне удачу. Глупое поверье, сказка для дочери. Он ушёл, а надежда осталась. И теперь я смотрю на себя и думаю лишь о том, как сделать так, чтобы Макар не заметил единственное, что сегодня будет отличать меня от его жены.

А сегодня последний раз сделаю это для кого-то другого, ведь семья – это не пустой звук. Это родная кровь. Это самые близкие, самые важные люди, ради которых можно взлететь к звездам и спуститься на самое дно. Их любовь и уважение зажигает в нас огни маяка, к которому потом будут стремиться уже другие. Наши дети.

В бутыльках, которые оставили мне, оказывается жидкость без запаха. Но она хорошо пенится, и я не испытываю ни неловкости, ни сожаления, когда залезаю в ванну, чтобы потратить их на себя. Это шикарное место, и ванна с лёгкостью вместит троих, так что я отрываюсь как в последний раз.

В дверь стучат, но я уже заканчиваю обтирать тело полотенцем, ещё немного подсушиваю волосы и выхожу, встречаясь с сестрой. Лина смотрит на меня оценивающе и, наконец, улыбается.

– Блеск! Ты с тобой прямо клоны, – смеётся она, обходит меня по кругу.

На ней простое белое платье, не то, что она хотела, на которое я отдала ей свои деньги, и это удивляет. Она ведь так плакала, что ей не хватает на него, и я не смогла устоять, выгребла всё, что успела скопить, ради счастья самого дорогого человека.

– Лина, – хочу спросить, но она обрывает меня:

– Ир, я не смогу тебя проводить, так что до спальни придётся идти самой. Тут, конечно, совсем ничего, но всё равно постарайся не особо светиться. Макар жутко ревнивый, он весь этаж выкупил, тут только две комнаты занято – эта и наша. Ты бы знала, какого труда мне стоило убедить его, что без мамы я не смогу, – хихикает она.

– Ты всё сделала? – не даёт ей разгорячиться мама.

– Да, – Лина подходит к бару и наливает в стакан янтарную жидкость, протягивает мне. – Пей, Ирка, это для смелости. Ну, и я тоже немного пригубила, так что надо. Иначе как объясню, что уходила с ароматом алкоголя, а вернулась без? Пей.

Я принимаю у неё стакан и задерживаю дыхание. Пить не хочется, но зажмуриваюсь и опрокидываю в себя. Горло обжигает, тепло проносится по груди и оседает в желудке странной лёгкостью. Поднимаю взгляд на сестру, но вижу ей плохо, глаза слезятся, а голова наполняется странной пустотой.

– Эх, Ирка! – взвизгивает Лина. – Как бы я хотела тебя обнять, но нельзя. Эх… Так! В общем, запоминай! С Макаром никаких миленьких словечек, никаких любимый, зайчик, котик, он этого не любит, злится. Помни, что ты изображаешь девственницу, так что никакой инициативы. Мы слишком разные, он сразу раскусит. Пусть лучше думает, что меня стеснительность разбила. Постарайся, чтобы всё прошло как можно быстрее и линяй, скажи, нужно в туалет или душ, и ты сразу вернёшься… Нет, лучше скажи, что у тебя есть сюрприз, и ты вернёшься буквально через мгновение. Придёшь сюда, мы поменяемся местами, и я уйду. А мама поможет тебе незаметно покинуть базу.

– Вот так сразу?

– А чего тянуть? – недоумевает Лина. – Потом встретимся и всё обсудим. Не сегодня же этим заниматься?

– Верно, – соглашаюсь.

– Всё, иди! Комната номер семь! И не задерживайся!

Я знаю, что должно происходить за закрытой дверью спальни, но мне всё равно страшно.