– Ия! – главред обрывает меня. – Я! Я боюсь сказать правду! В этот раз она не нужна! Переписывай! Ты же знаешь, я всё чувствую и здесь нужно поступить именно так!

– Но вы же всегда ко мне прислушиваетесь…

– Переписывай!

– Давайте оставим хотя бы намёки, выдержки…

– Я сказал – переписывай всё! Решение не обсуждается! – сведя брови, Василий Палыч берет листы и разрывает их на части. – В этот раз компромиссов не будет.

Клочки бумаги, плавно покачиваясь в воздухе, опускаются на стол. Моё негодование сменяет обида.

– Ладно! – бросаю я и встаю с кресла. – Как скажете!

Чувство, как будто что-то очень надёжное и крепкое ускользает из под ног – всезнающий, всегда понимающий и человечный Василий Палыч подрезает мне крылья! Я почти ощущаю физическую боль! Вся творческая и профессиональная мощь внутри меня протестует и не хочет укладываться в рамки!

– Что-нибудь ещё? – спрашиваю с каменным лицом.

– Да, – уже спокойнее говорит он. – Статью в твою колонку я тоже видел. Она хороша, ты молодец, – Василий Палыч загибает первый палец, – сегодня в обед дам всем ребятам дополнительные задания, – второй палец, – их материалы уже отправил тебе на проверку, – третий палец, – если будет нужна тишина или отдых – разрешаю поработать дома, ты делаешь большие объёмы и можешь позволить себе пару дней на удалёнке, – четвертый палец.

Мирным отеческим тоном Василий Палыч хочет разрядить накалённую только что обстановку, но я смотрю на него ледяным взглядом.

– И что же, что же… – он устремляет взгляд к потолку, словно ища там подсказку. – Ах да, поскольку ты мой зам, я поговорил с Валентин Валентиновичем… Э-э-э… – главред морщится, вспоминая, и начинает перебирать шепотом: – Шампиньон, масленок, мухомор… как же, да что ж такое…

– Груздь, – зло цежу я.

– А, да! Точно! Он повышает твою зарплату на двадцать пять процентов, сегодня подписываю приказ. – Главред улыбается, но не натурально – натянуто и чуть виновато.

– Спасибо. Это именно то, что сейчас нужно, – говорю с сарказмом и, сделав театральный поклон, выхожу из кабинета.

Хочется кричать! Плакать! Ругаться и топать ногами!

Злость с обидой румянцем раскатываются по лицу.

Новость о прибавке должна была стать бонусом, а выглядит как подкуп.

Сердце стучит медленно и сильно.

Великан – честный взгляд на вещи, пример решимости и бесстрашия. Сегодня ему впервые было велено закрыть рот.

Садясь за свой стол, замечаю, что почти весь офис снова притих и как бы незаметно поглядывает на меня.

Закатываю глаза.

Не раздражайся, Ия! Не раздражайся! Не раздражайся!

Набираю пароль, открываю «входящие» в электронке. В письме от Василий Палыча несколько файлов. В названии каждого – фамилия коллеги.

Какое счастье, что у меня есть любимая работа – лучшее лекарство от тяжёлых мыслей.

Нужно пережить неделю, а потом в моём распоряжении будет пляж, солнце и сочный летний воздух.

Если бы можно было не бояться отказа.

Подойти к ней и пригласить поболтать. Немного пройтись. Возможно, даже выпить.

Или переспать.

Сказать, что я всё о ней знаю и этим обезоружить, испугать, вынудить её согласиться.

Но нет, она не из пугливых и на всё согласных. Она умеет отшивать одним взглядом, ещё до того, как парень откроет рот. Это было видно на прошлой конференции, когда все смотрели на её платье с голой спиной, но никто не осмелился подойти. В её голове всегда есть выходы и решения.

Сегодня, наблюдая за тем, как уверенно она держится, как самозабвенно работает, как наслаждается своей новой должностью, а видя, что все смотрят на неё, закатывает глаза от удовольствия – оставалось только досадовать.