— Что это?

— Это расписка, что ты взяла деньги и к семье Гончаровых никаких претензий и отношения не имеешь. Так что можешь и не думать бегать потом по юристам и судам. Этот ребенок теперь полностью твой со всеми вытекающими последствиями.

— Я и так никуда не побегу.

Я с укором посмотрела в лицо женщины. Она думала, что я забираю Надю ради того, чтобы потом претендовать на какие-то блага ее погибшей семьи?

— Тогда подписывай и распрощаемся.

Я без промедления поставила свою подпись.

— А брат или родственники со стороны Ивана Сергеевича? Может, они захотели бы оставить ребенка себе?

Антонина рассмеялась громким голосом и, просмеявшись, поглядела на меня, как на дурочку.

— Хотя что ты можешь знать о его семье, — хмыкнула она и тяжело вздохнула. — Не нужен никому твой ребенок. Глеб и Иван, насколько я знаю, на дух не переносили друг друга, так что... теперь ты мать этой девочки.

— Вы... вы не хотите посмотреть на Надю? — спросила я напоследок, подсознательно зная на него ответ.

— Зачем мне это? Ты решила ее забрать, ты и смотри. А между нами, — она потрясла бумагами и довольно ухмыльнулась, — больше нет никаких дел и ничего общего. Прощай.

Женщина выпорхнула из палаты, оставляя за собой шлейф сладкого и приятного аромата духов, а я перевела взгляд на деньги и на копию расписки, что осталась у меня на руках. Сумма денег, указанная в документе, была далеко не та, как если бы я родила и передала ребенка настоящим родителям, но мне хватит, чтобы в ближайшие дни отправить какую-то часть матери на лекарства. Другую часть я решила оставить на лечение и операцию Наденьке. После, как все устаканится, то устроюсь на работу, чтобы держаться на плаву. Выживем.

Теперь, когда все точки были расставлены над «i», я ощущала внутри некое подобие легкости. Я не испытывала ни капли сомнения в том, что все сделала правильно. Деньги я еще обязательно заработаю и Надю поставлю на ноги, потому что счастье и любовь девочки стоили намного дороже, чем мнимые богатства Гончаровых, за которыми охотилась Антонина. Но Бог ей судья, моя совесть осталась чиста, а в сердце поселилось светлое и нежное чувство к девочке — моей маленькой дочке.

4. 4

Ксения

Спустя два года

Я редко принимала дома гостей, но Алина, моя соседка по лестничной площадке, бывало заглядывала ко мне в гости, мне же всегда было в радость с ней поболтать и отвлечься от своих мамских будней. А сегодня она вдруг ни с того ни с сего принялась звать меня с собой на какую-то тусовку.

— Ксюха, ну ты чего, когда еще будет такая возможность выбраться в свет? Закрытая вечеринка, много состоятельных людей. Вдруг мужчину какого приятного встретишь? Да и место отличное, мы буквально на пару часов туда и обратно. Пойдем, ну, пожалуйста? Ты меня очень выручишь, если согласишься. Я обещала знакомым, что приду с подругой, — уговаривала меня Алина. — И для новогоднего настроения самое оно. Не устала сидеть в четырех стенах?

Устала ли я? Конечно! Но помощи мне ждать было неоткуда.

— Я не знаю, Аль, все это как-то не для меня, да и одежды у меня подходящей нет. Ты же знаешь, что я не трачусь сейчас особенно и все деньги откладываю для Надюши на повторную операцию. А Максу сколько всего требуется! Он растёт, словно по часам, я одежду не успеваю покупать, и секции его стоят недешево. Ты извини, поищи лучше среди знакомых кого-то еще. Я тебе не подхожу.

Я опустила глаза на свои руки и показала их Але.

— Вон, у меня даже маникюра нет. Ну, ты погляди на меня и на себя. Смешно ведь! — я горько ухмыльнулась.