Стало смешно и одновременно грустно. Как ей вообще пришла в голову мысль, что я соглашусь на роман с настоятелем? Ну, уж нет, мне такого «сокровища» не надо.

— Хм… — раздраженно выдала Элесия.

Глупая девчонка: она видела во мне соперницу.

— Позволь дать тебе совет, — проговорила я уже не как Дарина Врину, а как Дарья Семеновна, умудренная жизненным опытом женщина из другого мира. — Юность ― быстро портящийся товар, так что не забудь приготовить путь к отступлению.

— О чем это ты?.. — Элесия надменно изогнула тонкую бровь.

Понимаю, меня никто не просил, но эта девчонка должна понять простую истину: чем выше взлетишь, тем больнее падать. Особенно если загодя не подстелить соломки на место возможного приземления.

— Будь готова к тому моменту, как надоешь настоятелю, и он променяет тебя на «мать» моложе, — добавила я. — Работать ты не привыкла. Да и среди других монахинь не найдешь ни помощи, ни сочувствия. Будь готова к этому.

Кивнув на прощание, я обошла застывшую статуей Элесию и вышла и храма. Стоя во дворе, с наслаждением втянула ноздрями прожжённый, пахнущий дымом воздух. При всех своих недостатках он все же слаще, чем запах благовоний и дурных намерений.

Так, немного успокоилась, пора возвращаться к делам насущным.

— Ме-е-е… — жалобно проблеял Иван, когда я проходила мимо.

Он уже не прыгал по двору, а лежал на песке. Но все еще пытался дотянуться до собственного куцего хвоста.

— Ладно уж, прощу, — согласилась я и расколдовала. — Только больше, чур, не хулиганить.

Побеседовала с другими матерями и послушницами. Выслушала жалобы и пожелания. Пообещала, что при первой же возможности обращусь к Королевскому совету с просьбой об увеличении дотаций. Приют в них остро нуждается. Вот только кто будет слушать адептку? Рыцарь ордена Света — другое дело, его слово весомо.

С грустью вспомнила о ларце с драгоценностями для ректора. Нарушить устав и отдать часть настоятелю — так ведь потратит на свои нужды, к тому же будет требовать откуп постоянно. Монахиням иметь украшения нельзя, да они и не выходят за пределы монастыря. А что до меня — если поймают за сбытом драконьих даров, лишат всех титулов и званий. И тогда я больше ничем не смогу помочь ни приюту, ни сиротам. Такой вот замкнутый круг.

Кроме капитального ремонта, приюту требовались новые места. Брошенных детей становилось все больше, комнат не хватало.

— Сделаю все, что в моих силах, — пообещала я. — Можно посмотреть новеньких?

Мне показали трех младенцев и одну девочку лет десяти. Малышка почти не разговаривала и сиротливо жалась к Ануш, круглощекой и очень доброй матушке. Каждый раз при виде брошенного ребенка мое сердце обливалось кровью от жалости. Одно радовало: если Ануш взяла девочку на поруки, то с ней все будет хорошо.

— Нужна помощь? — предложила я матушкам и послушницам, выполнявшим роль нянек в корпусе для самых маленьких.

— Магия бы нам не повредила, — по-доброму улыбнулась Ануш. — Но тебе лучше использовать ее на более серьезное дело. Стирать и гладить пеленки можем мы сами.

В ближайшие дни не собралась выходить на охоту, так что с радостью согласилась помочь девчонкам с их нелегким заданием. До самого вечера мы стирали, гладили, мыли, готовили питательные смеси для самых маленьких. Я устала так, как не уставала в борьбе с драконами. Буквально валилась с ног. Но то была приятная усталость от осознания выполненного дела.

На ужин не пошла, не было аппетита.

Столько детей, каждый из них мог бы быть моим. Но малышам досталась тяжелая судьба родиться именно в этом жестоком мире, лишиться родителей по тем или иным причинам и, в итоге, угодить в приют святого Макия.