Хм, Сальватор Мунди. Что-то знакомое, кажется, мы изучали это в монастыре. Сальватор переводится с древнего языка, как ваза или сосуд, если мне не изменяет память. А вот что такое Мунди… От напряжения затрещала голова, и я отступила. Бог с ним, с этим Мунди, может, я потом что интересное узнаю, а может, и нет. Главное – как можно быстрее прийти в норму и вернуться к Аннушке. Она наверняка беспокоится, ведь мы договорились, что сразу после собеседования я приду к ней в типографию и помогу с разбором писем.
[1] Случай с Сальватором Мунди - реальный. Был скандал, который, правда, замяли. Разумеется, лично я не могу достоверно знать подделка то или нет, основываюсь на исследованиях Олега Насобина. Но тема для меня очень интересная, захотелось о ней написать.
Фото картины вы можете посмотреть в блоге с визуализацией. Ссылка на него внизу аннотации.
3. Глава 3. Аннушка
Типография, в которой трудилась Аннушка, оказалась просто замечательной. Положа руку на сердце, я бы с удовольствием осталась там работать, но свободной вакансии не имелось. А там так интересно: масса специальных столов с множеством ящичков, за которыми сидят наборщики и готовят печатные формы для оттиска. Вставляют литеры в пазы специальной пластины в обратном порядке, чтобы потом на газете или листовке мы смогли прочесть интересную статью. Например, о том, что совсем скоро откроется новый сезон, первый бал которого состоится в Зимнем дворце.
О, какие в печатных цехах стоят станки! Множество больших и не очень шестерёнок, металлических палок и прочего, чему я не знаю названия, образуют сложный механизм, который и бумагу сам подкладывает как надо, и чернила подаёт из огромного резервуара, и пресс запускает, а потом выбрасывает готовый лист в зону просушки. Позже эти листы складывают, а наутро доставляют во все богатые дома и департаменты. Множество мальчишек-разносчиков буквально на заре уже готовы к тому, чтобы получить тёплую стопку прессы и бежать распродавать её по всем улицам Невограда.
Аннушке повезло – её заприметил сам директор типографии, как лучшую из нашего выпуска. Он сам родом из Волховиц, одна из монахинь – его родная тётка, с которой он ведёт постоянную переписку, а в отпуск обязательно приезжает повидаться. В один из таких приездов она и рассказала ему об одной талантливой ученице, сочинения её показала.
Ему понравилось. А уж когда он узнал, что та скоро выпускается, то сразу же предложил ей место. Сначала простой помощницей, чтобы освоилась, показала себя, потом повысил до наборщика. А сейчас даже свою колонку выделил в газете для дам: «Полезные советы от сердечных и иных хворей» называется.
Забавная она, эта колонка. Я читала её с особой гордостью, когда до нас доходила столичная почта. Потому и решилась написать именно Аннушке, словно эта колонка нас связывала. Она пишет, я читаю. А ещё когда-то мы жили в одной комнате вместе с другими девочками, помогали друг другу, утешали, когда что-то не получалось.
Боялась ли я, что, несмотря на те тёплые слова, которые написала мне Аннушка в письме, она может передумать? Конечно да! Но всё сложилось просто замечательно. В день приезда она специально отпросилась пораньше, чтобы встретить меня на вокзале, поселила в своей небольшой, но уютной комнате, которую снимала в пансионе. Помню, как недовольно зыркнула на меня хозяйка, как намекнула, что мне бы отдельную комнату занять да уплатить за месяц вперёд.
— Посмотрим, какую она найдёт работу, — отвертелась Аннушка. — Вдруг уже через неделю ей надо будет съезжать, помилуйте, какой месяц вперёд?