Полина Андреева

Очнулась я от чьих-то мягких прикосновений. Кто-то щупал мою шею, считал пульс, трогал руки и ноги. Судя по всему – врач.

Неужели опять доктор Фромм?

Распахнула глаза и тут же снова их зажмурила – так сильно в них бил свет.

— Осторожно, дорогая, лучше вам сейчас не напрягать глаза, — раздался суховатый и в  то же время доброжелательный голос.

На доктора Фромма с его мерзкими интонациями совсем не похожий. Слава тебе, Господи!

— Альберт Юрьевич, что вы можете сказать о её состоянии? — а это уже Олег Степанович, от чьего голоса мои руки тут же покрылись мурашками.

В нём было всё: беспокойство, усталая хрипотца, царапнувшая мои нервы, нечто такое, отчего захотелось приоткрыть губы в ожидании поцелуя.

— В первую очередь её надо обильно поить, — ответил новый доктор и поднёс к моим губам влажную тряпочку.

Ох, похоже, я их всё-таки приоткрыла и, кажется, даже тихонько застонала. Хорошо, что мою реакцию списали на плохое состояние, а не на внезапно возникшее влечение к князю.

— Скажите, милочка, всё, что прописал доктор Фромм, он дал вам единовременно? — спросил этот самый Альберт Юрьевич. — Если трудно говорить, кивните либо мотните головой.

Я сглотнула вязкую слюну, попыталась сказать… и у меня даже получилось!

— Всё, кроме последнего. — Вышло хрипло, но внятно.

— С… двоечник, — проговорил тот сквозь зубы.

Хотя по начальной «с» было понятно, что он еле удержался от нецензурного слова.

— Что характерно, последний препарат он не давал, но в список внёс, — язвительно отозвался Олег Степанович.

У меня аж сердце подпрыгнуло. Он мне поверил? Вот так на слово? Вряд ли доктор Фромм сознался, да и экономка вернее всего промолчала.

— И хвала Господу, что не дал, — сухо отозвался врач. — Не факт, что от такого коктейля я смог бы её откачать. Хотя препарат действительно отличный, просто не в таком сочетании. Ваше сиятельство, можно попросить вас приглушить сейчас свет, чтобы девушка попыталась открыть глаза.

— Её зовут Полина, — тут же отозвался Олег Степанович, а я уже и не знала, что с собой делать.

Хотелось подскочить, пригладить волосы, показать себя в лучшем виде, но нет! Я продолжала лежать как мешок с костями и пытаться открыть глаза. Разумеется, после того, как князь приглушил свет. Причём не встал, не подошёл к выключателю, а просто сказал:

— Свет только на бра.

Сразу стало темнее, попытки с третьей я смогла, наконец, нормально посмотреть на того, кто сейчас так аккуратно и в то же время решительно держит меня за руку.

Олег Степанович! Я мигом покраснела, тот, кажется, тоже только сейчас осознал, что делает, и убрал руку. На нас обоих с лёгкой усмешкой взирал доктор, который Альберт Юрьевич. Худощавый, очень высокий, горбоносый. Очки в тонкой золотистой оправе украшали его, придавали хищным чертам лица интеллигентности.

— Будьте добры, Полина, посмотрите на моё левое ухо, — невозмутимо продолжил осмотр врач. — Теперь на правое. Закройте глаза и прикоснитесь указательным пальцем к кончику своего носа…

Старательно исполняя указания доктора, я немного успокоилась. Особенно мне понравились его слова, что здоровье у меня отменное, особенно если его излишними лекарствами не забивать. Просто нужен покой, хорошее питание, положительные эмоции и укрепляющий эликсир, который, конечно же, у него есть с собой. И да, стоит он не сильно дорого, и дело вовсе не в экономии, он бы прописал его в любом случае, неважно какого происхождения перед ним пациент.

— Просто во всём нужна разумность, — Альбер Юрьевич поднял вверх указательный палец. — Рёбра действительно лучше перевязать, странно, что коллега сам этого не сделал, на ногу в течение недели накладывать компресс. Ссадины на лице обрабатывать антисептиком, я вам оставлю. Что касается доктора Фромма, вы будете писать жалобу в гильдию?