– Спит мой хороший, – следуя моей просьбе, садится она рядом с ребенком, которого я положила на стоящий в детской диван.

– Они в этом возрасте только это и делают, – улыбаюсь я, думая о своей племяннице. – Скоро будет бегать, и вы еще с тоской будете вспоминать время, когда он просто спал дни напролет.

– Ты говоришь так, словно у тебя хороший опыт общения с детьми, – проницательно смотрит она на меня.

Я немного тушуюсь под этим взглядом. Мама Дударова на вид довольно строгая женщина. Худая, со впалыми щеками и отпечатком пережитых страданий на лице. Она всегда в черном, что делает ее еще более тщедушной.

– У моего брата почти двухлетний сын, а недавно родилась еще и дочка, – отвечаю я, продолжая работать утюгом.

– Дети – это радость, – грустно смотрит она на Утенка. – Жаль, мой сын этого не понимает. Хотя…

– Что? – любопытствую я, когда она задумчиво замолкает.

– Я надеюсь, что появление этого малыша исправит это и изменит его мнение.

На это я ничего не отвечаю, ибо не мне судить жизненные позиции ее сына.

***

– Вот так, мой хороший, – воркую я, кутая Утенка в мягкое полотенце. Малыш настолько мелкий, что у меня просто дрожали руки в начале первого купания. Но сегодня я делала это более уверенно.

Имран был вялым ребенком. Практически не плакал и не капризничал, что вначале ужасно пугало и настораживало, ведь я привыкла к крикливым детям. Но спустя пять дней я поняла, что он просто сам по себе довольно спокойный.

– Привет, – сказал Шамиль, когда я обнаружила его в комнате.

– Привет, ты рано, – стушевалась я, ведь после купания Имранчика я и сама умудрилась намокнуть и выглядела, мягко говоря, не в форме. Мое светлое платье прилипло к груди, из-за чего угадывался контур бюстгальтера, что ужасно смущало. Оставалось надеяться, что Шамиль не станет на меня глазеть в присутствии ребенка.

– Мурад был занят своими делами, вот я и решил вернуться пораньше, – наблюдая за тем, как я кладу ребенка на пеленальный столик, говорит он. – Мне кажется или он становится больше?

– Ага, мы растем, – воркую я, открывая верхний ящик и беря присыпку с памперсом. – Знаешь, он такой маленький, и казалось бы, какие у него могут быть желания, но я заметила, что он любит купаться. Смотри, какой довольный, – вытираю своего Утенка и надеваю на него памперс, после чего беру приготовленный, тот самый любимый боди с утятами и надеваю.

– По нему и видно, мне кажется, он улыбается, – встает рядом со мной Шамиль.

– Это вряд ли. Он еще не умеет этого делать.

– Серьезно? – удивляется он.

– Ага, это происходит позже, как и многие другие вещи, – заканчиваю я одевать ребенка и, взяв его на руки, сажусь вместе с приготовленной до купания бутылочкой в кресло. – Я хотела поговорить… – неуверенно начинаю я.

– Да? И о чем же? – садится Шамиль на диван.

– Я больше не смогу приходить сюда. Мураду нужна помощь в офисе, я и так прогуливала две недели. Твоя мама уже привыкла и прекрасно обходится без меня. Имран полностью здоров и…

– Я думал, тебе нравится приходить к нему, – хмурится Дударов, а мне хочется заорать на его, чтобы не рвал мне душу! Мне и так стоило огромных трудов заставить себя принять это решение и отдалиться от Утенка. Но что делать, если я привяжусь еще больше? Я ведь не смогу собрать себя, если Шамиль женится и на моих глазах мое место в жизни этого ребенка займет другая женщина. Будет ли она любить нашего найденыша? Заботиться о нем? Что будет, когда у них с Дударовым появятся свои дети?

Все эти вопросы не давали мне покоя! Я просто с ума сходила, думая об этом всё время и терзаясь тем, что рано или поздно мне придется отпустить этого ребенка, запавшего мне в сердце.