Милана Валерьевна  отстаёт от меня на шаг, обнимает со спины за плечи и наклоняется к самому уху.

- И последнее, Маша. Марат Азатович любит, когда девушки ведут себя смело, берут инициативу в свои руки. От сегодняшней ночи многое зависит для тебя лично. И твоего отца, - последнее она практически выплевывает.

Дверь с тихим щелчком открывается, и женщина выталкивает меня в хозяйскую спальню.

Огромная комната, в центре которой располагается королевских размеров кровать. Приглушенный свет двух ламп на тумбах мягко обволакивает часть комнаты, не в силах рассеять сумрак по углам и добраться до хозяйской кровати.

Я не вижу его, но чувствую его присутствие, его заинтересованный жадный взгляд, что скользит по моему полуобнаженному телу.

- Иди сюда, - вздрагиваю от глубокого хриплого баритона. - Я устал ждать.

Он не просит, он приказывает. Я всем своим существом чувствую, что неповиновение будет жестоко наказано.

Сердце бешено стучит, гулко ударяясь о ребра. Вдоль позвоночника прокатывается волна из мурашек, а следом стекает ледяная капля пота.

Дверь в ванную за моей спиной с тихим щелчком закрывается. Пути назад нет...

2. Часть I Глава 1

Глава 1                                                                                                                                  месяц  назад

«Никакого макияжа. Никаких укладок или распущенных волос. Только хвост или строгий пучок. Темная юбка и белоснежная блузка. Туфли без каблука. Поняла?»

В сотый раз прокручиваю в голове разговор с родной матерью.

И каждый раз разочарование и обида волнами накатывают на меня.

Она меня не видела несколько лет. Много лет, если быть точной. Десять? Двенадцать?

Но даже не удосужилась узнать, как у нас дела. Ей всегда было плевать. Вот только мы с отцом обманывали себя, выгораживая ее друг перед другом.

А потом ей просто надоело притворяться…

Долго и придирчиво рассматриваю себя в зеркале.  Длинные каштановые волосы собраны в высокий пучок. Волосок к волоску.

Дорогая, но уже старенькая блуза застегнута под горло.

Нежно поглаживаю перламутровые пуговки. Это папин подарок перед…

В ней я писала ЕГЭ, в ней получала школьный аттестат, в ней ходила на лекции… когда они были в моей жизни…

А потом все как-то резко покатилось под откос, а следом несся целый бронепоезд проблем, несбывшихся мечтаний и ужасающих реалий.

Закусываю губу и вскидываю голову, часто-часто моргаю,  заставляя набежавшие слезы исчезнуть.

Сейчас не время для старых воспоминаний и слез. Поплачу ночью, как делаю всегда. Сейчас у меня нет на это права.

- Куда ты собралась? – в комнату медленно неуверенным шагом входит отец.

- Папа, зачем ты встал? – бросаюсь ему на помощь.

Вместе мы доходим до кресла.

Он тяжело опускается на продавленное сиденье. Шумно дышит. Ему требуется несколько минут, чтобы отдышаться.

- Куда? – хрипит он.

Молчать бесполезно, он не отстанет.

Врать я не умею, но правда ему не понравится.

- На собеседование, - отвожу глаза. Это не совсем правда, хотя я и сама не знаю, куда и за чем иду.

 После того, как мне озвучили сумму, необходимую для папиной операции, я не придумала ничего лучше, чем позвонить ей.

Она не может быть бессердечным монстром, не сможет отвернуться от мужа, пусть и бывшего. Она должна помочь, хотя бы выслушать.

Я не смотрю на него, но и так чувствую его осуждение. Хотя он не хуже меня знает, что у нас просто нет другого выхода.

- Машенька, - голос отца слаб. – Не стоит.

- Нет, - стараюсь говорить твердо. – Я не дам тебе умереть.

Слезы брызгают из глаз, я бросаюсь ему на шею. Зарываюсь лицом в его старенькой фланелевой рубахе.