Как же это тяжело — рушить детские надежды, веру в придуманную сказку и заветные мечты! Но жизнь часто несправедлива именно к таким милым, наивным, целеустремленным и правильным девочкам.

— Малышка! — повышаю голос на пару тонов только лишь для того, чтобы докричаться до нее. — Маленькая моя, это, к сожалению, правда.

Она вырывается, продолжая возмущенно кричать, мотает головой и повторяет, как заклинание, одну и ту же фразу:

— Она моя мама!

У нее начинается истерика. Тельце вздрагивает, трясётся в припадке. Слезы ручьем катятся по щекам. Всхлипы рвут мое сердце. Но умалчивать, а тем более врать нет никакого смысла. Раз этот вопрос поднялся так болезненно, так неожиданно и абсолютно не вовремя, его надо закрыть одним махом.

Сегодня!

Сейчас!

Раз и навсегда!

Правда, как вода, всегда найдет брешь и просочится.

— Фаня, солнышко...

Вновь пытаюсь пробиться сквозь воздвигнутую крошкой броню уверенности в выдуманной ею «правде».

— Послушай меня... — Я теряю контроль над ситуацией и от этого нервничаю еще больше.—  Давай поговорим. Мне стоит тебе рассказать... —Ощущение такое, словно я ступаю на тонкий-тонкий лед и он вот-вот провалится у меня под ногами.

Замолкаю, подбирая правильные слова и набираясь смелости. Боже, я никогда еще за всю свою сознательную жизнь так не боялся разговора.  И с кем? С собственным ребенком! С дочкой, которая смотрит на меня, как на супермена, обожает мультики о щенятах-спасателях, и самой большой трагедией в ее еще совсем короткой жизни было осознание того, что настоящие щенки не разговаривают. Она тогда ревела взахлеб и искала утешения в моих надежных объятиях, но купленное облако сладкой сахарной ваты мигом излечило все горести.

Сейчас на меня смотрят те же глаза — большие, влажные, искренне верящие в моё всемогущество. Только боюсь, в этот раз вата и сильные папины руки не исцелят от разбитой вдребезги мечты.

— Солнышко... — Мелодичный женский голос вкрадчиво вклинивается в наш временно бессловесный диалог. — Я не уйду, обещаю.

Незнакомка присаживается и ловит взгляд ребёнка, поправляет шапку на голове малышки и утирает ручейки слёз с ее щек. Затем раскрывает объятия, и моя маленькая рыжая комета с размаху врезается в нее.

— Это кто? — тут же раздается над самым моим ухом грозный бас Клима.

— Мама, — хриплю я, сглатывая подступивший к горлу ком.

— Та, что из сна? — подозрительно щурится он и с недоверием поглядывает на душещипательную инсталляцию. — Паспорт надо бы глянуть и пробить по базам…

— Клим, — осаживаю взыгравший в нем профессиональный инстинкт.

— Что «Клим»? — ничуточки не тушуется он. — Лучше, как говорится, перебдеть…

6. ГЛАВА 6

МАРИНА

   «Что ты творишь?!» — истерически орет мой разум, но я его игнорирую.

   «Правильно! Ты все правильно делаешь», — противоречит разуму сердце, и я с ним солидарна.

Опускаюсь перед малышкой на корточки, так, чтобы наши идентично зеленые глаза были на одном уровне. Смотрю в ее огромные озера и почти задыхаюсь от перехватывающих горло чувств. Еле сдерживаю слезы, хотя самой так хочется составить крошке компанию и залить солеными слезами еще один каток.

— Я не уйду. — Теплая улыбка растягивает мои губы, а голос едва дрожит от принятого только что решения.

Кто-то скажет, что я поступаю безответственно, необдуманно, что надо рубить этот гордиев узел одним четким ударом. Не затягивать, давая ребенку ложные надежды. И, скорее всего, это правильно, но…

Но на каком-то интуитивном чутье я выбираю именно этот путь. Верю, что все неспроста и кто-то сверху обязательно поможет нам разобраться в этой запутанной ситуации. А пока... пока я побуду мамой, пусть и эфемерной.