— А нам тоже можно обнять вас с Юлей? — смущённо спрашивает Тася, и мы с Адамом одновременно киваем. — Надеюсь, у меня родится ещё одна сестра, и у неё от меня не будет секретов, — бурчит девочка, вызвав недоуменный взгляд отца. Но никто ему пояснять ничего не стал. 

У нас тоже теперь с девочками есть секреты. Не только же ему хранить свои тайны. 

А Асю надо разговорить и узнать, что там за секрет у неё.

9. Глава 8

— Кажется, наш поход к врачу откладывается на неопределённый срок, — со вздохом произношу, поправляя на себе одежду.

На подъездной дороге к дому, после разрешения Адама, появляются мои родители. До этого они долго пытались связаться с моим мужем и навестить нас. Сейчас они выглядят обеспокоенно и чем-то явно недовольны.

Хотя тоже была бы недовольна, если бы меня в течение двадцати минут заставили ждать у ворот. 

Но что поделать, если хозяин дома был так занят своей женой, что плевать ему было на говорящую рацию, гостей и даже мои просьбы связаться с охраной.

Мы с Адамом помирились, но объяснять ситуацию с матерью девочек он не захотел. Сказал, что расскажет позже, если сама не вспомню. Злюсь на него из-за этого жутко, но его кошачья морда каждый раз заставляет меня смягчиться и не гневаться на него.

Хочется даже назло ему собрать свои вещи и уехать, но разве он отпустит? Из-под земли достанет и в свою берлогу затащит.

Да и отчего-то верить ему хочется.

— Нас в клинике ждут в течение суток, — говорит Адам, спешно накидывая на себя одежду. — Поедем позже туда. Хотел пораньше, чтобы после поехать куда-нибудь вдвоём погулять. Отдохнуть от всех. Понимаю, что девочки тоже наша компания, но иногда нужно и вдвоём время проводить. Советы моей мамы. Умная женщина. Вам надо с ней поближе познакомиться, кстати.

— Так познакомь, — безразлично кидаю. — Пора бы уже. Я её даже не помню.

— Вы и не были никогда знакомы прежде, — отвечает, оставляя меня в сомнениях.

Как мать не могла быть на свадьбе собственного сына? Или она против меня была тогда?

Но погулять и тем более поехать в клинику нам сегодня не суждено. Новость, с которой посетили нас родители, оказалась шокирующей, пугающей, неожиданной и очень грустной.

— Мама, папа, — по очереди их обнимаю, после чего приглашаю в гостиную, куда они спешат, разглядывая интерьер. — Почему вы такие грустные? Что случилось?

— Ох, Юленька, — начинает папа первым, сев на кресло. — Горе в нашей семье. Моя Тамарочка. Твоя тётя… Кровинушка моя… Моя любимая сестра… Умерла!

— Что?! — тяну, не веря в слова отца. — Как умерла? Когда?

Кидаю взгляд на Адама и не замечаю у него на лице ни единой эмоции. Ни потрясения, ни удивления, ни тем более сочувствия. Ему словно наплевать на известие о смерти моей тёти и ничего иного он не ожидал.

— Горничная утром пришла убираться, а она на полу, — тем временем рассказывает отец. — Убили её. Выстрел в голову. Идёт следствие.

О господи!

О нет!

Быть этого не может!

А в груди словно дыру прожгли. 

Или вскрыли живот, забрали кусок чего-то очень важного и зашили брюхо обратно. Наживую. Без обезболивающего. Гнилыми нитками, причиняющими боль в два раза сильнее, чем недостающий кусок. Ржавой и тупой иглой, которой приходилось колоть по несколько раз в одно место, пока не проткнёшь тугую кожу.

Рука Адама медленно оказывается у меня на плече, прижимая к себе. Оказывает поддержку? Понимает, что для меня это сложно и больно? Или просто пытается отгородить меня от родителя, который отчего-то потянулся ко мне. И попытался дотронуться до моей руки.

— Она вчера приходила к нам, — говорю маме с папой, чувствуя слёзы на щеках. — Как это… умерла? Я же… вчера её видела. Говорила с ней. И… она была живее всех живых.