В один момент наши взгляды встречаются, и голову пронзает воспоминание.

«— Чаще улыбайся, — произносит Адам, подмигнув мне. — Тебе идёт! — самодовольно заявляет, продолжая держать в своих объятиях, из которых я вырываюсь. Но безрезультатно.

— А тебе идёт не подходить ко мне, — отвечаю и, ударив его в живот, высвобождаюсь. — И не прикасаться ко мне, — и прохожу мимо скрюченного мужчины.

— Аккуратнее со словами, — кидает он мне в спину, и я, развернувшись, посылаю ему воздушный поцелуйчик. Хочется кое-что другое послать, но вокруг слишком много любопытных людей. Я и так своим ударом привлекла.

Ненавижу его… Но…»

Но что-то в этом воспоминании меня смущает. Какая-то недосказанность… которую я не могу дополнить. 

Разве мог он стать моим мужем, если я его ненавидела? А эти девочки… получается наши с ним дети, если он их папа...

— Адам… — выдыхаю, глядя в его глаза, пытаясь найти там ответы. Но вместо того, чтобы подойти ко мне, он разворачивается и выходит из палаты. Ничего не говоря…

***
 

— Адам? – испуганно восклицаю, проснувшись и увидев его сидящим около моей кровати. Мужчина немигающим взглядом разглядывал меня и даже не шелохнулся от моего крика. Словно ожидал, что я проснусь и испугаюсь его. Он был занят. Занят тем, что поглощал и запоминал меня. Меня же от его взгляда потряхивало и захватывало дух. — Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась, лишь бы скинуть с себя это состояние.

— Пришёл навестить тебя, — отвечает и поднимает на меня медленный, но холодный и острый взгляд. Прямо на лицо. Которое в одно мгновение становится красным. Оно пылает. — Я принёс тебе фруктов, — произносит и, не сжалившись над моим слабым телом, встаёт со стула и направляется к тумбе. — Будешь яблоко? Я нарежу тебе его, — спрашивает, но мне вовсе не яблок сейчас хочется, а узнать, что происходит. Почему я в больнице. И кто я такая? Эти вопросы мучают меня второй день, и никто не может на них ответить.

— Не хочу яблоко, — хватаю его за руку и заставляю посмотреть на меня. — Я хочу знать, что происходит. Я ничего не помню. Ни себя, ни тебя, никого. Лишь одно воспоминание, связанное с тобой. Но даже оно не даёт никакой ясности. Я словно книга, у которой расплылись чернила. Что-то прочитать можно, но довольно проблематично. Я не понимаю…

Долгие минуты он смотрит на меня, не зная, что сказать и как именно мне ответить. Но по его взгляду ясно одно: ответ даётся ему очень трудно. Он борется сам с собой.

— Прошу тебя, помоги мне, — молю его. — Никто кроме тебя не может мне ответить. Ты единственный, кто знает правду сейчас. Ты можешь помочь мне вспомнить.

— Я твой муж — Адам Мюллер, — коротко рассказывает, освободившись из моей хватки и подойдя к окну. — Ты моя жена — Юлия Мюллер. Мы счастливая молодая семейная пара. У нас две прекрасные дочери: Ася и Тася. Ты видела их вчера, когда очнулась. Они любят тебя и ждут, когда ты вернёшься домой. Мы все вчетвером живём за городом в огромном доме.

— И? — подгоняю его, требуя ещё что-нибудь. Развернувшись, Адам идёт ко мне и, нажав на кнопки больничной койки, приподнимает меня. — Ничего из этого не помогло мне вспомнить. К сожалению. Расскажи ещё что-нибудь. Врач говорит, мне нужно воспоминание, толчок.

— Что конкретно ты хочешь знать? — задаёт вопрос, вернувшись на стул. Берёт меня за руку и продолжает, крепко сжимая мою ладошку. — Я постараюсь ответить на твои вопросы. Но предупреждаю, не на все.

— Почему? Ты что-то скрываешь от меня?

— Можно и так сказать.

— Что именно?

— Я жду вопросов, — отказывается отвечать на мой вопрос, зля меня своим поведением. Разве сложно рассказать мне то, что я должна знать, но в силу своего состояния не помню? — Пожалуйста, формулируй их чётко.