Пенелопа Синклер после смерти родной матери воспитывалась в сиротском приюте, но перед совершеннолетием на пороге появился отец девочки и забрал дочь…только для того, чтобы выдать ее замуж вместо своей драгоценной Корделии, главной героини недописанного романа моей соседки и лучшей подруги Насти, название которого со слов автора «в доработке».

- Мама, тебе плохо? – тоненько звенит детская тревога.

Мне очень плохо. Мне ужасно. Я хочу домой, хочу к своей маме.

Горло снова сдавливают рыдания. Ненадолго, однако, хватило моей собранности. Что ж, особых трудностей и невзгод если не считать студенчества в общежитии за сотни километров от родного дома я в жизни не знала, и поэтому, как переживать подножки судьбы опыта не имею. А посему, не судите строго за эти истерики.

- Ничего, мама. Пенелопа с тобой, ты не одна, - меня гладят по плечу крохотными пальчиками.

Детский шепелявый голосок играет на струнах сердца. Я медленно отнимаю лицо от колен и поднимаю взгляд на будущую злодейку.

Девочка, до боли похожая на настоящую меня, не ту, какая я теперь, а ту меня, что осталась в прошлом. В той чертовой электричке – лучше бы я прогуляла первую пару – или же в далеком детстве.

- Иди сюда, - шепчу хрипло я и обнимаю кроху, не дожидаясь от нее ответа.

Она даже не догадывается, что ее мамы уже больше нет. Бедный, несчастный ребенок…

Не меньше нее нуждаюсь в этом незамысловатом жесте, в утешении, что приносит тепло от прикосновения неравнодушного перед чужой грустью человека. Прижимаю Пенелопу к себе крепче.

Какая же ты маленькая, беззащитная…Физическое воплощение того, как я себя чувствую в этом чужом мире, где нет никого, кого я знала и любила. Полностью зависимая от меня, нуждающаяся в моей, той, что сама о себе не может позаботиться, опеке.

Мне не вернуться назад. Вот простая истина, с которой несмотря на обиду и злость, непонимание происходящего, вынуждена смириться.

Начинать заново всегда страшно. Новый мир, незнакомые порядки. Я боюсь всего и всех.

Конечно, легче всего быть одной, отвечать за себя и больше ни за кого. Думать о себе и заботиться прежде всего о собственных интересах и потребностях. Но в то же время…

Страшно остаться одной. Не нужной никому. Той, кого нигде не ждут и по кому не скучают.

Она назвала меня мамой. Меня. И еще она до боли похожа на ту, настоящую меня, отражение которой мне больше не суждено увидеть в зеркале.

- Прости, что испугала. Маме просто приснился страшный сон. Да, всего лишь сон…

Пенелопа пахнет молоком и чем-то по-детски сладким.

Тонкие ручки обнимают меня в ответ. Кажется, что они притягивают меня к себе сильнее гравитации, становятся точкой отсчета всего в моей системе координат, нарушая все законы вселенной, которые мне известны.

- Мама! – ее тельце трясет от собственных рыданий.

Внутри что-то сжимается, а в груди селится незнакомое ранее чувство, которому сложно дать название.

- Ну-ну, не плачь. Мама здесь, Печенька, - глажу рукой мягкие кудряшки, не разрывая объятий.

- Печенька?

Девочка внезапно замирает. А голосок, такой любопытный!

- Да. Пенелопа. Печенька. Нравится?

- …Ага.

Я опускаю руки и вытираю слезы, сначала у ребенка, потом у себя.

- Ох, мы с тобой сейчас такие красотки! Наревелись, а еще даже не обед. Теперь ходить с опухшими глазами!

Карие глаза Печеньки расширяют от испуга.

- Мама! Садик! Я не пошла в садик!

Ох, елки-палки!

Мать из меня никудышная, что ж поделать, я в этой роли от силы пару часов. Но…детский сад? Странные тут порядки, однако.

Настя, черти тебя побери, что за ересь ты написала? В небе летают драконы, эпоха судя по мебели позднее средневековье, так что еще за детский сад? Разве не господствует здесь домашнее начальное образование или что-то вроде?