См. Аристотель. Никомахова этика, II, 4–9, и Эвдемова этика, II, 3. То, что порой называют золотой серединой, отнюдь не посредственность, а нечто ей противоположное: «Именно поэтому по сущности и по понятию, определяющему суть ее бытия, добродетель есть обладание серединой, а с точки зрения высшего блага и совершенства – обладание вершиной».

Янкелевич В. Без срока давности, 1986, с. 142–143. В верности, отмечает Янкелевич, «стоики признали бы постоянство мудреца».

Добродетели и любовь. Т. 1, с. 154 (по Янкелевичу, это «совершенная верность»).

Наряду с храбростью (или силой духа), умеренностью и справедливостью. Судя по всему, эта классификация (во французском языке благоразумие иногда именуется мудростью) восходит к VI в. до н. э. Упоминание о ней мы находим, например, у Платона (см. «Государство», IV, и «Законы», I); свой классический вид она приобретает у стоиков (см. Диоген Лаэртский, VII), а впоследствии у христианских мыслителей, в особенности у св. Амвросия, бл. Августина и Фомы Аквинского.

Речь идет именно о средствах, а не о целях: см. «Никомахова этика», III, 5. См. также Фома Аквинский. «Сумма теологии», Ia; IIa – e.

«Никомахова этика», VI, 5. Современные науки, обращаясь к случайности, например при расчете вероятностей, пытаются и в ней обнаружить закономерность. Однако это (подтверждая правоту Аристотеля) имеет смысл лишь на уровне больших чисел, тогда как выбор и поступок – всегда единичны.