– Хорошо, хорошо, – прижимаю ее к своей груди, чтобы она не убежала. – Я никогда не сделаю с тобой что-то против твоей воли.

Прохожусь руками по ее голове, целую в макушку, вдыхая ее запах. Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не положить ее на кровать и не овладеть ею. Я до безумия хотел сделать мою малышку полностью своей. Доказать себе и остальным, что она моя. Но в первую очередь дать именно ей понять, что она принадлежит мне. Чтобы в ее голове даже мысли не возникло смотреть на других особей мужского пола. Я хотел первым открыть ей мир блаженства и подарить первый оргазм. Хочу услышать ее стоны, услышать свое имя, срывающееся с ее уст, когда она будет кончать подо мной. Я все это хочу до дрожи, но если я возьму ее против воли, то покончу с собой. Лучше буду грызть себе локти и дрочить, как слюнявый подросток, чем изнасилую свою крошку. Видеть ее слезы – для меня сущий ад.

Я слышу, как Соня успокаивается, как ее хрупкое тело перестает дрожать в моих руках. Она расслабляется и через какое-то время засыпает. Тогда я осторожно кладу ее на кровать и укрываю одеялом. В моей голове проскакивает мысль, что я очень сильно тороплюсь, но сделать с собой ничего не могу. Хочу засыпать рядом с ней и просыпаться, чувствуя ее под своим боком. Что-то мне подсказывало, что тогда я совсем забью на гребаную работу. Даже сегодня я не выполнил и половины того дерьма, что должен был. Весь день любовался Соней, моей малышкой, которая так смиренно сидела в моем кабинете, будто она рождена для того, чтобы быть рядом со мной, быть моей.

В кармане в сотый раз завибрировал телефон. Достав его, я напрягся, увидев более двадцати пропущенных от Матвея. Обычно он старается меня не волновать по пустякам.

Кидаю на девочку последний взгляд, убеждаясь, что она спит и ей не придет в голову идея сбежать от меня. Выхожу из комнаты и направляюсь в кабинет. Проходя мимо лестницы, что ведет на первый этаж, слышу мужские голоса. Останавливаюсь, смотрю вниз.

– Он не один, Матвей. Подохнуть хочешь? – звучит взволнованный голос Олега.

– Меня не ебет.

Появляется взъерошенный Рябин. Заметив меня наверху, он быстро взлетает по лестнице.

– Я тебе сотню раз звонил. Чего не отвечал?

– А я тебе не жена, чтобы трястись над каждым твоим звонком.

– Брат, в моей семье совсем наоборот. Это я трясусь, а не Надя.

Убираю в карман телефон, который уже не нужен.

– Ты приехал, чтобы о женщинах поговорить?

– Если бы, – вздыхает друг, поправляя растрепанные волосы. – Один из наших складов спалили.

– Мусора?

– Нет, в прямом смысле слова. Сожгли к чертям.

Я прикрываю глаза, тру переносицу, но это не помогает. Мне нужна сигарета, а лучше хороший коньяк. Только вот самое быстродействующее успокоительное лежит у меня на кровати, а притронуться к нему я не имею сейчас никакого права.

– Идем в кабинет.

Мы зашли в небольшую комнату с хорошей звукоизоляцией и одним окном, которое закрывали жалюзи. Достав из шкафа два стакана и бутылку, поставил их на стол, а сам сел в свое кресло. Матвей рухнул напротив меня, наливая нам коньяк. Я закурил сигарету, наслаждаясь никотином.

– Есть догадки, какой ублюдок почувствовал власть?

– На неделе приходил Воронин. Херню нес про объединение территории.

– Ты послал его?

– На все четыре стороны. – Мужчина залпом осушил стакан и со звонким звуком поставил его на стол. – Но вряд ли он послушно уехал. Я видел в его глазах злость. Когда ты отошел от дел, этот хуй начал часто мелькать у меня перед глазами. Помнишь, во время твоего правления, он и носа из своей области не показывал. Он ссался тебя жестко. А сейчас чуть ли не каждый день по городу шляется, словно у себя дома.