отделение. Обычно на выходные он прилетал, и мы готовились к свадьбе. Веселились и всё было хорошо. По крайней мере, я так думала. В один день я позвонила ему, чтобы уточнить время его прилёта, и услышала не его голос… и вообще даже не разговор, а… ладно. Поэтому свадьбы не было. Вот так, Тём. Ты оказался тогда прав, и я зря осталась с Димой.

— Мне жаль, — искренне произносит и, приобняв, притягивает к себе. По-дружески, сочувствуя.

— А мне нет, — кидаю, подняв на него осознанный и взрослый взгляд. — Судьба меня уберегла от него. И стоило сразу послушаться её, а не пытаться с ней бороться. Вот и всё. Глупая. Молодая. Слишком наивная.

— Извини, я не хотел тебя расстраивать, — произносит и, протянув руку, стирает с щёк слёзы, которые я не смогла сдержать.   

Мне всё ещё больно. Да. Только я давно не люблю показывать боль. Людям нравится, когда другие страдают. Они смотрят, радуются и осуждают. Я давно прекратила показывать свои эмоции людям в лицо. Бумага… вот кто мой посредник. Я рассказываю всё бумаге, экрану ноутбука, где пишу очередной роман, маскируя в нём свои страдания, боль, радость. Тьму и свет.

— Всё в порядке, — успокаиваю его. — Так, как ты? В прессе о тебе очень мало. Только Ника иногда рассказывала о тебе.    

— Я в норме, — отвечает, всё так же не отпуская из объятий. — А новости я выкупаю. Не люблю я это всё… пафос и известность. Только делу мешает, — рассказывает, а затем задаёт вопрос, который откроет тайну обмана. — Почему ты мне не позвонила, Адель? Я ждал твоего звонка.

— Я тебе звонила, но мне ответила девушка, — проговариваю, похлопав глазками. — Она представилась твоей будущей невестой. Я не поверила вначале, но потом ещё тебе звонила, и ещё… она поднимала трубку почти всегда. Я даже слышала твой голос на фоне несколько раз. Ты смеялся и разговаривал с кем-то. После года бестолковых звонков, я перестала искать с тобой связь. Не хотела навязываться.   

— Адель, у меня не было никакой девушки, первый год уж точно, — задумчиво говорит. — Телефон всегда был со мной. Доступа к нему не было ни у кого. Девушек вокруг не было тогда… Клининг… Да, нет. Там всегда разные девушки были, и я его вызывал несколько первых месяцев, а сейчас редко очень. Потом завёл себе домоправительницу. Только она пожилая и ты бы точно это поняла по голосу. Ты точно тот номер набирала?

— Ну, если там был твой голос, то да! — отвечаю, уверенная, что это именно Тёма. Его смех я узнаю из тысячи. — Но первый раз я позвонила через месяц после того, как ты уехал. Просто… я номер потеряла. Прости. Но Дима попросил у Ники и потом мне передал. Я сразу же при нём набрала.

— Дима не знал мой номер, Адель. Я дал чёткое указание Нике и Максу не давать мой номер вам двоим. Ему, потому что злился на эгоиста. А тебе, чтобы не скомпрометировать перед Димой. Тот номер, который я передал тебе с кольцом был заведён только для тебя одной. И никто о нём не знал. Попади ты на рабочий номер телефона, мой секретарь бы передал мне о звонке из России. И он мужчина. А вот личный… нет! Туда звонит только Ника, Макс и несколько друзей. Рабочий и личный я обычно отключал перед сном, чтобы отдохнуть, но телефон с номером, данным тебе — я никогда не отключал. Даже сейчас — он в палатке.

— Но ведь Дима дал… — начинаю и замолкаю, поняв, что дура. Настоящая дура! Как я могла поверить, что Дима даст мне номер Тёмы, зная о ревности брата. — Он меня обманул? Да? — с сожалением задаю вопрос, но уже и так знаю ответ.

— По всей видимости, — соглашается, печально посмотрев на меня. — Но как ты потеряла мой настоящий номер?