Мама кивает.

— Я на балкон, — говорит папа, указывая на звонящий телефон.

Натягиваю на себя белье, свободные джинсы и кофту голубого цвета. В последнее время чувствую себя не очень комфортно в платье или лосинах. Постоянно хочу надевать что-то объемное, удобное.

Мама заходит в комнату через пару минут. Вижу ее в отражении зеркала на дверце шкафа. Смотрю в глаза.

— Где твой фен? Волосы высушить надо.

Я улыбаюсь, указывая, где находится фен. Сажусь на диван и жду. Как же я люблю, когда мама так ухаживает за мной. Но, блин, в то же время терпеть не могу, когда мне устраивают допрос. Поэтому и не еду к ним.

Буквально через пятнадцать минут мы выходим из комнаты. Мама не только справляется с моими волосами, но и наносит лёгкий макияж, которого я тоже избегаю в последнее время. Странной я стала, знаю. Ощущение, будто от косметики пахнет не очень приятно. Начинает тошнить.

— Так, я верно понимаю, что вы в больницу сегодня собираетесь? — Отец садится на диван, подзывая меня к себе.

— Ага, — с улыбкой отвечаю я и располагаюсь рядом. — Дима приехать должен.

Странно, но никакой неприязни при произношении имени Беркутова я не ощущаю, как это было раньше. Поэтому и стараюсь с ним не видеться и реже отвечать на сообщения и звонки. Но он настолько настойчив, что раз в сутки мы при любых обстоятельствах общаемся.

Даже папа реагирует спокойно. А мама смотрит с улыбкой. Не понимаю, что их так радует. Неужели они забыли, как поступил со мной Дима?

— Вы что-то сказать хотите? — догадываюсь я. — Что происходит, мам?

— Ничего особенного. Дима вчера проект выиграл в Питере. С хорошими новостями вернулся... Твоему отцу он начинает по-настоящему нравиться, хоть и раньше, когда ты решила за него замуж выйти, совсем не хотел вашего союза...

Я все помню. И недовольные взгляды отца в сторону Беркутова, и подкалывающие фрахочки. Но папа решил не идти против меня, мама тогда его уговорила. В итоге я облажалась и пожалела, что стала женой Димы. Беркутов сам заставил меня пожалеть сотни раз.

Дима всегда умел убеждать. Несколько месяцев назад так старался сделать меня своей, что в итоге добился...

И бросил на полпути.

А сейчас из кожи вон лезет, чтобы вернуть доверие. Но... Я боюсь. Мне очень страшно довериться ему снова. Я не уверена в нем, хоть и прекрасно вижу, как он жалеет. Где гарантии того, что он не поступит точно так же спустя время?

Нет, я не готова.

— У него, оказывается, автосалон есть. Правда официально зарегистрированный на его друга. Сегодня все переоформил на себя. И внедорожник себе купил. Пашет как ненормальный, — говорит отец таким тоном, будто действительно стёр из памяти все подлости Беркутова и помнит о нем только хорошее.

— Ну, он не один такой ненормальный, — мама морщится. — Ты с Рамилем и Сашу в свою сторону склонили. Весь день в офисе пропадаете. Будто компания — ваша семья. Ваши воздух и вода.

Я удивлена, конечно. Потому что Дима никогда не рассказывал о том, что имеет. Вот, ещё один повод на него злиться. Раз так хочет меня вернуть, зачем скрывает такую важную информацию?

— Так, мы для чего сюда приехали, — папа пропускает мимо ушей слова мамы. Явно для того, чтобы не ссориться. Ибо каждый их разговор на эту тему накаляет обстановку до предела. — Милен, тебе переехать к нам надо. А точнее, если не поедешь, мне придется тебя заставить. Потому что хотим тебя рядом и...

— Папуль, я не ребенок, — перебиваю мягко, уже понимая, к чему он клонит. — Мне тут нормально живётся. Поэтому, пожалуйста, не стоит настаивать. Я не соглашусь. А ссориться с вами желания вообще нет. Очень прошу, не нужно давить.