Кошусь на него, но он по-прежнему смотрит на дорогу.

Я бы сказала ему, что он сам все перечеркнул, своим поступком. Но есть ли смысл в сотый раз толочь воду в ступе? Он итак все знает.

Поэтому я просто молчу. Для верности сжимаю губы плотнее.

Все, не произнесу до конца поездки ни слова.

- Я люблю тебя, Сонь, и с этим ничего не поделаешь, - говорит вдруг Никита.

Так просто и буднично. Когда я совершенно не подготовлена к этому.

Всего три слова, а я понимаю, что не могу сдержать слез.

- Останови машину.

- Сонь.

- Останови машину, - повышаю я голос максимально, как могу.

Черт!

- Останови машину! – кричу.

Никита сбавляет скорость, а потом тормозит у обочины.

Я выскакиваю, хлопаю дверью и несусь куда-то вперед. Не знаю, куда. Мы проезжаем какой-то лес. Впереди немного пространства, заросшей травой, дальше деревья.

Мне неважно, куда, главное, подальше отсюда.

Люблю тебя. Вот зачем, зачем он сказал мне это?

Легкие болят. Я замедляю скорость, а потом останавливаюсь совсем, ухватившись за ствол молодой березы. Восстанавливаю дыхание.

За спиной раздается хруст веток, еще секунда, и он окажется рядом.

Меня всю трясет.

Его тело осторожно прижимается со спины к моему, руки обвивают за талию, и единственное, что я могу сделать сейчас, это подчиниться его силе и исходящему от него теплу.

__________

(1) Напомню для тех, кто не читал. Полина и Матвей - герои книги "Ты влипла, девочка". Любовная история Сони и Никиты проходит там второй линией)

12. Глава 11

Его тело осторожно прижимается со спины к моему, руки обвивают за талию, и единственное, что я могу сделать сейчас, это подчиниться его силе и исходящему от него теплу.

- Сонь, ну, что ты, - говорит Никита и я чувствую, как он зарывается в мои волосы.

Мотаю головой, но это никак не помогает избавиться от его присутствия. Он только сильней прижимает к себе, а горячее дыхание перемещается к моей шее.

Вздрагиваю, когда его губы прикасаются к коже и медленно двигаются по ней, едва задевая дыханием. Сначала вверх к уху, прикусывая мочку, отчего внизу живота концентрируется такая знакомая сладкая тяжесть. Потом скользят ниже, к вороту блузки.

Правой рукой он продолжает удерживать меня перед собой, а левая ухватывает за волосы и чуть оттягивает мою голову в сторону, подставляя незащищенные участки кожи его чувственным касаниям.

Я закрываю глаза и из моих легких непроизвольно вырывается стон. При каждом прикосновении, при каждом невесомом поцелуе, что становятся более провокационными и многообещающими с каждой секундой.

Рука Никиты тянется к моей груди, чтобы сжать, и сквозь туман наваждения, каким-то шестым чувством я понимаю, нет, нельзя этого допустить.

Нельзя, нельзя.

Сначала он прикоснется через одежду, но ему тут же станет мало и его умелые пальцы очень быстро окажутся под пиджаком, под лифчиком…

Вот же черт!

- Нет, Никита.

Делаю рывок и вырываюсь из его горячих объятий. Отбегаю на шаг и разворачиваюсь к нему лицом.

- Сонь, почему нет.

Его голос низкий, чуть хрипловатый, будоражащий.

- Потому! – мой голос звучит надрывно и снова срывается. Хорошо, что мы сейчас одни и нас никто не может слышать.

- Потому. Думаешь, сказал мне то, что сказал, и теперь все?

Мои глаза снова оказываются на мокром месте, против воли.

Но я не обращаю на это никакого внимания. Просто смахиваю слезу рукавом пиджака и отступаю еще на один шаг.

Хватаюсь за ствол какого-то дерева, словно ища в нем опоры.

- Играешь мной, как тебе вздумается, - бросаю ему.

- Сонь, я не играю, - тихо произносит Никита.

Да, он выглядит серьезным, но на меня это не производит никакого впечатления.