- Но я кое-что выяснил о твоем приятеле.

- О Германе? – охаю я, но тут же прикусываю губу.

Получилось так, будто у меня их много, раз я уточняю, о каком именно приятеле идет речь. А мне не хочется, чтобы Никита так думал даже при том, что это было бы выгодно для меня. То есть, не то, что выгодно, но возможно он бы скорее отстал.

- Да, о нем, - соглашается Никита, - если тебе интересно.

Я вскакиваю с места, не в силах усидеть, и отхожу к окну. Но тут же возвращаюсь к столу.

- Ты все же следил за мной!

- Нет, я следил за ним. Случайно вас увидел. Не хочешь, чтобы вас заметили, лучше выбирай места для своих свиданий.

- Я не знала, что мы поедем туда.

Никита пожимает плечами, мол, говори, что хочешь, мне плевать. Меня это злит. Да что там, просто выводит из себя.

Мне сложно устоять на одном месте и снова хочется двигаться. Но я сдерживаю себя.

- Ты что же, думаешь, это я стала инициатором того, что мы с Германом отправились во «Фламинго»? В надежде, что столкнемся там с тобой и я продемонстрирую, что у меня кто-то есть?

- А это так?

- Что? Нет, конечно!

Отбегаю к окну, а когда разворачиваюсь, вижу, что Никита поднялся из-за стола и теперь приближается ко мне.

- Не подходи, - произношу поспешно и сглатываю. А тело дрожит, словно осиновый лист.

- Сонь, не истери.

- Не буду, если подпишешь заявление. А еще лучше, отмени отработку. Просто выдайте мне трудовую и расстанемся в нормальных отношениях.

Он все подходит и подходит, а у меня от недостатка кислорода спирает легкие. Потому что я едва дышу.

- Сонь, мне плохо без тебя.

- Никита, не надо...

Последний шаг, и он оказывается рядом со мной. Прижимается щекой к моей щеке, чувствительно покалывая кожу щетиной. Глубоко втягивает воздух, зарываясь носом в мои волосы.

В меня ударяет сразу столько всего. Жар, трепет, волнение, точно у нас первое свидание, и желание. Жгучее дикое желание, от которого темнеет в глазах, улетучиваются все мысли, а мое тело подается к нему.

- Сонь.

Чувствует. Он чувствует это, быстро переносит меня от окна к стене и вжимает в нее так, что я ощущаю каждый миллиметр его тела, его дрожь и его желание.

- Соня, - шепчет прерывисто.

- Никита, нет.

Его губы скользят по моему лицу.

Лоб, скулы, подбородок, шея. Легкие и невесомые прикосновения к уголкам моих губ.

Мой рот непроизвольно приоткрывается, и из груди вырывается стон.

Он смотрит и мне кажется, только и ждет этого. Он ближе, еще ближе. Его дыхание уже на моих губах, и он готов углубить поцелуй, как где-то внутри словно щелкает некий тумблер.

Стоп. Соня! Ты в своем же уме! Ведь дверь кабинета даже не закрыта, любой может войти!

Мысль, что меня волнует лишь дверь, а не то, что Никита вытворяет сейчас, отрезвляет и я пытаюсь его оттолкнуть.

Хорошо понимая, что не получится, разве он сам позволит.

Он позволяет.

Ослабляет хватку и отходит на шаг. Дышит тяжело, но, кажется, все же пытается взять себя в руки.

Я начинаю поправлять волосы. Зачем-то проверяю, все ли в порядке с наглухо застегнутой блузкой, хоть это и ни к чему.

Пока я делаю это, Никита приходит в себя и теперь выглядит точно так, как до моего прихода. Прохладно и почти отстранённо. 

- Извини, не удержался. И не стану врать, что этого больше не повторится. Особенно когда вижу, как ты реагируешь на меня.

- Я не...

- Что ты там говорила по поводу этой своей бумажки? Увольняешься? - перебивает Никита, а я вспоминаю, что он тяжело переносит вранье. Несмотря на то, что сам...

А я сейчас собиралась нагло соврать ему прямо в лицо.

Он присаживается на край стола и вновь берет в руки заявление.