Понимая, что дальше просто нельзя молчать, тихо лепечу:

– Недавно переехала, – решаю соврать. – Здесь, в южном районе живу.

Лихорадочно пытаюсь припомнить разговор таксистов на автовокзале.

Боже! Как же они улицу возле рынка называли? Не помню!

– На Астраханской, что ли? – удивляется Волков, сам того не зная, но давая мне подсказку. Молодой человек заводит руку за голову и ерошит темные волосы на затылке.

Без понятия, где это, но нахожу в себе силы промямлить:

– Угу.

Не знаю, что его так удивило, но по моим венам мгновенно резкими толчками устремляется адреналин.

Неужели сказала что-то не то?

13. Глава 11

Жар охватывает чувствительную кожу щек.

Совершенно не привыкла врать. Да и не умею. Осторожно поднимаю взгляд, почти свыкнувшись с тем, что меня поймали с поличным, но тут же шокировано громко охаю.

На белоснежной рубашке Волкова, в районе левого плеча, на глазах все больше и больше расползается ярко-алое пятно.

Кровь!

Проследив за мом взглядом, Дмитрий громко чертыхается:

– Проклятье!

Несмотря на ноты раздражения, голос Волкова почти ровный. Вот это выдержка! Будто не кровью истекает, а случилось какая-то незначительная неприятность типа сока, пролитого на скатерть и помешавшего долгожданному свиданию.
Словно какая-то невидимая глазу сила заставляет подняться со своего места и поспешить к Волкову.

Оказавшись рядом с мужчиной, протягиваю руку к широкой грудной клетке, но так и не решаюсь прикоснуться к пропитанной кровью ткани.

Дмитрий заинтригованно приподнимает густую чёрную, как смоль, бровь. Он будто сомневается, что правильно меня понял, но уже через мгновение Волков насмешливо кривит правый уголок рта – наверняка сделав известные только ему выводы.

Не спуская глаз с моей застывшей в ожидании фигурки, он лениво откидывается на мягкую темно-синюю спинку стула.

Мужчина ведет себя так, будто находится в самых первых рядах, где прямо перед ним неожиданно разворачивается захватывающее театральное представление.

– Снимайте рубашку, - упрямо повторяю то, что попросила сделать еще минутой ранее скептически настроенного к моей просьбе мужчину.

Сама удивляюсь, насколько твердо звучит мой голос. Откуда только взялись эти решительные ноты?

Такая настойчивость мне совершенно не свойственна. Я привыкла быть тише воды, ниже травы - так безопасно.

Этому меня научила жизнь рядом с дядей-тираном.

Сейчас, стоя совсем рядом с Волковым, через тонкую ткань рубашки я отчётливо вижу, как бугрятся и перекатываются внушительные узлы мускулов на предплечьях хозяина яхты.
Трапециевидная мышца на том плече, где кровит, так напряжена, что нет никаких сомнений – Демону больно.

Мне не до шуток и ерничества Волкова, потому что я прекрасно знаю, насколько быстро иногда можно потерять кровь, что очень опасно.

Волков чувственно ухмыляется и неожиданно переспрашивает:

– Снять рубашку? Уверена, красавица?

*Панна-котта — североитальянский десерт из сливок, сахара, желатина и ванили. Родиной десерта является итальянский Пьемонт. Дословный перевод этого лакомства с итальянского языка звучит как «варёные сливки».

14. Глава 12

Смешинки в его глазах сбивают с толку, а то, что различаю на самом дне зрачков и вовсе заставляет нерешительно замереть рядом.

Страшно смотреть в глаза опасности, когда они такие красивые и притягательные. Я хорошо вижу, что в них кроется стальная несгибаемая воля и сила.

Неожиданно отчетливо осознаю: такое отношение к ранению бывает только когда человек в прошлом пережил очень много физической боли.
Судя по количеству шрамов, которые искусно с отточенным профессионализмом пытались скрыть татуировками – нереально много боли. Он просто привык к ней, от того и такая реакция.