С одной стороны в коридор выходили двери общих палат на 6 человек, с другой – двери боксов на двоих. Плюс еще была столовая, процедурный кабинет, несколько служебных комнаток и два детских бокса в обоих концах. В котором из них находилась моя девочка, я не знала. На выкрашенных светлой краской стенах висели различные назидательные плакаты, распорядок дня, часы кормлений и даже словарь имен.
Убранство моей палаты было более чем скромным: застеленная веселеньким бельишком кровать, стол, стул, пеленальный столик и лоток на колесиках, служащий колыбелькой для малыша. Холодильник стоял в смежной палате, с которой у моей был общий предбанник (так что душ, туалет и раковину мы делили с соседкой).
Я подошла к окну. Из рамы, естественно, дуло. Но это было не важно. А важно было то, что за окном стоял настоящий весенний солнечный день. Зима, до сих пор не желавшая уступать свои права, дрогнула и посторонилась. Казалось, природа вместе со мной радуется рождению нашей девочки.
За спиной раздались чьи-то шаги. Обернувшись, я увидела незнакомую женщину с кипой каких-то вещей в руках. С облегчением вывалив ее на стол, она сказала:
– Это все вам. Располагайтесь.
И вышла. Удивленная, я стала разгребать кипу. Прокладки для родильниц, одноразовые трусики, подгузники для новорожденных и много-много пробничков различных детских кремов. Все очень нужное, особенно прокладки, а то существовать с пеленочкой между ног как-то не очень…[49]
Тем временем коридор, до сих пор мирно спавший, ожил и стал наполняться разными звуками. Туда-сюда ходили люди, слышались голоса, чувствовалось все нарастающее движение – в отделении наступило бодрое утро рабочего дня.
Ко мне снова пришли – на этот раз старенькая бабушка. Спросила, пойду ли я завтракать в столовую или мне принести в палату. В столовую идти не хотелось, попросила принести (раз предлагают – надо пользоваться), хотя ужасно неловко. Через несколько минут бабушка вернулась с омлетом в тарелке и чашкой чая. Конечно, все холодное и безвкусное. Но я отнеслась к этому философски. В конце концов, роддом – это не санаторий, а больница. За государственный счет тут разносолами угощать не будут. Жуй, что дают. Хочешь – ешь, а не хочешь – пусть родные в термосиках передают…
В половине десятого в коридорный гул вклинился грохот тележек, сопровождаемый звонким детским плачем – детишек повезли к мамочкам на завтрак. Меня трясло от волнения: первое кормление (не считая прикладывания к груди в родблоке) – это же настоящее событие!
Первое время из груди выделяется молозиво – густая клейкая жидкость желтого цвета. В молозиве больше, чем в молоке белков, минеральных веществ и витаминов. Оно очень богато иммунными телами и антитоксинами, защищающими организм новорожденного от действия вредных бактерий, вирусов и аллергенов. Молозиво помогает ему приспособиться к внеутробной жизни. Его вырабатывается совсем немного: в среднем 30 – 40 мл в сутки или 1 – 2 чайные ложки за одно кормление. Молоко приходит на 3 – 5 сутки после родов.
…Мой ребенок, укутанный в роддомовский конверт, мирно спал. Бедняжка! Ох, и несладко же тебе пришлось. И как же мне тебя разбудить? Во сне-то ты точно есть не будешь.
– Эй, Даша, ку-ку. Просыпайся! – я легонько потрясла дочку.
Никакой реакции. Как спал ребенок, так и спит. Ладно, подождем медсестру – она обещала прийти и показать, как кормить. Авось, не забудет про меня. Не забыла – пришла.
Я приняла единственно возможную для себя позу для кормления – лежа на боку (сидеть-то из-за швов нельзя).