Установив в спальне амулет «Тишины», теперь за её пределы не вырвется ни одного звука, я нацепил на ночнушку Хрущёвой, не знаю как её зовут, амулет «Парашюта» и, усыпив, банально столкнул с кровати. На пол она опустилась мягко, а дальше я с некоторым трудом, но затолкал её под кровать, прикрыв одеялом. Снял слепок с тела Хрущёвой, внедрил его в другой амулет, специально подготовленный для этого, актировал, и на кровати появилась спящая фигура иллюзии хозяйки спальни. Потом укрылся за креслом и, активировав амулет осязаемой иллюзии, вызвал в спальню управляемого манекена, посадив его в кресло.

Хрущёв проснулся от негромкого покашливания, дёрнувшись, даже немного засучив руками и ногами, его аура пошла всполохами испуга, тот сел на кровати и спросил:

– Кто тут?

В это время манекен зажёг спичку, что осветила его усатое лицо, и зажёг трубку, прикуривая. Всё это время Хрущёв в полном остолбенении смотрел на сидевшего в кресле Сталина. Тот был в своей повседневной одежде со Звездой Героя без других наград. По ауре Хрущёва всполохами ходили такие волны ужаса и паники, что до меня фоном докатилось. В этот момент луна, показавшаяся из-за облаков, осветила Сталина, который продолжал пыхать трубкой, отчего горевший табак слегка освещал его лицо. По комнате расплывался запах дорого табака. Причем, судя по новому запаху, встреча со Сталиным для хозяина спальни стала ну очень неожиданной, отчего у него похоже, расслабились некоторые мышцы, а я зажал нос, но играть не прекратил.

– В-в-в-вы? – стуча зубами, спросил Хрущёв. – Но к-к-как же?

– Зачем ты меня убил, Никитка? – глухо спросил манекен, таким знакомым тембром.

Голос был скопирован точно, всё же я, посмотрел свой слепок памяти, а там были воспоминания просмотра документального фильма, где Сталин несколько раз выступал. Его голос, можно не сомневаться. Да и по ауре Хрущёва было видно, что тот верит своим глазам. Боится до ужаса, но верит.

– Это шутка, меня решили разыграть? – пытался он найти выход из этой ситуации, жалко улыбнувшись, и тут же вытаращив глаза на иллюзию, закатил глаза и потерял сознание.

М-да, похоже, я переборщил, когда у Сталина выросли ангельские крылья, и слегка светясь, он махнул ими, взлетев к потолку. Похоже, хозяин спальни такого издевательства выдержать просто не мог. Испуганно выскочив из-за кресла, оставив манекен висеть под потолком, я, зажимая нос, подскочил к телу Хрущёва и амулетом «малого исцеления» снова запустил сердце, убрав следы инфаркта. Потом второй раз облучил сердечную систему, чтобы его так быстро не вырубало.

Вернувшись обратно, я вернул манекен на место в кресло, и немного пошумел, чтобы Хрущёв очухался. Тот очнулся и, держась за бок, снова сел, с ужасом глядя на Сталина, тот продолжал светиться, да и крылья никуда не делись, он не глядя протянул руку назад и попытался разбудить жену:

– Нина, Нина, тут Сталин. Ангее-е-ел, – последнее он проговорил чуть не плача.

Манекен его жены проснулся, сонно протирая лицо и удивлённо осмотрев комнату, вопросительно посмотрел на Хрущёва. К сожалению, эта модель не имела звукового сопровождения, не знал я, как звучит голос хозяйки, но думаю, и мимики хватит.

– Вон он, в кресле сидит, на меня смотрит. Спрашивает, зачем я его убил.

Ещё раз демонстративно осмотрев комнату, не обращая внимание на сидевшего в кресле и продолжавшего курить Сталина, жена Хрущёва, покрутила пальцем у виска и, завернувшись в одеяло, снова легла, накрывшись с головой, а тот завыл на одной ноте покачиваясь из стороны в сторону. Посмотрев на ниточку слюны, что показался с краю губы, я заподозрил того вне хорошем. Выйдя из-за кресла, я подошёл к Хрущёву, который стал что-то бормотать и невпопад хихикать. Глянув ему в глаза, я сказал: