Играют музыканты, ресторан заполняется народом.

Я глазами расстреливаю будущего сводного брата. Но он не рушится со стула, не зажимает ладонями раны. Нет.

Он сидит напротив и нахально мне улыбается. И продолжает свое черное дело - играет на моих тонких, как струны, нервах.

- Кстати, на счет Вари, - кивает Егор моему отцу, и у меня сердце в пятки уходит. - Я недавно с друзьями на рок-фестивале был. И там у солиста такая интересная прическа. Волосы колом стоят, и все разного цвета. Ну вон, как у Варюши нашей, красавицы.

Да он издевается.

Папа хмуро косится в мою сторону. Открывает рот. Знаю, он прямо сейчас пошлет меня. В парикмахерскую.

- Егор, не приставай к девочке, - осаживает сына Маша и отпивает чай. - Варя, закажем еще тортик?

Киваю.

Егор хмыкает.

Поворачиваюсь на этого короля укладки - она за обе щеки уплетает мясо, с таким аппетитом, будто последний выживший. Он ест, и смотрит на меня. Каждым своим взлядом говорит, что после ужина меня ждет кровавая расправа за мою шуточку.

За приятное времяпровождение сударя в клозете.

Но ведь я не знала, что мы еще встретимся. И он первый начал.

Музыканты наигрывают какую-то медленную мелодию. И папу с Машей вдруг на крыльях любви несет танцевать. Беспомощно наблюдаю, как парочка отдаляется от нашего столика.

Перевожу глаза на Егора.

- Отлично, - он нарочито медленно вытирает губы салфеткой. И придвигается ближе ко мне. Наклоняется к моему лицу. И низко, завораживающе, шепчет. - А теперь, мой любимый дикобраз, поболтаем без свидетелей.

От него пахнет пряностями и морским холодным парфюмом. Аромат такой приятный, что я даже не отстраняюсь, вдыхаю еще и еще.

- Запах нравится? - замечает он усмешкой, и я пугаюсь, что меня застукали за такой непристойностью - сижу и нюхаю его. Он широко улыбается и откидывается на стуле. - Ясненько. А я сомневался, купить или нет. Вкусный, значит?

- Говори, чего надо, - требую грубовато. - Но учти, - поднимаю вверх указательный палец. - Правило бумеранга знаешь? Ты нагрубил мне у входа - я заперла тебя в туалете. Все честно.

- Какой разговорчивый дикобраз мне попался, - Егор смотрит на родителей, которые, прильнув друг другу, передвигают ногами под романтичную заунывную музыку.

Сжимаю под столом руки в кулаки.

Дикобраз.

Сколько можно меня обзывать.

- У дикобразов, между прочим, очень колючие иголки, - предупреждаю этого шутника. - Так что...

- Я согласен с тобой, - Егор, налюбовавшись, поворачивается, и его темные глаза сверкают как черные сапфиры в свете многочисленных люстр. - Но, Варюша, - он наклоняется, и я снова дышу его вкусным парфюмом. - Ты заперла человека в туалете - и бумеранг вернулся к тебе. Поэтому слушай, - он протягивает руку и нагло наматывает на палец мою фиолетовую прядку. - Что ты должна для меня сделать.

❤️❤️❤️

- Давай. За маму, - говорю дочке и ложкой с кашей касаюсь ее губ.

Ника улыбается, открывает рот.

Кушает.

Негромко бубнит телевизор, смотрю на часы. Сегодня опять проспали, я не привыкла ночевать не дома, и Ника тоже, всю ночь просыпалась, меня звала.

И сейчас пора в универ, а я не знаю, как ее оставить.

- Варя, иди одевайся, - поторапливает меня бабушка подруги. Она вытирает полотенцем измазанные мукой руки и ласково улыбается Нике, - а мы и покушаем, и погуляем, да пирожок?

Обращение "пирожок" дочке нравится почему-то, и от Ритиной бабушки она в восторге. Уютная круглая старушка с добрыми глазами и седыми кудряшками - она всегда носит нарядные платья с белыми накрахмаленными воротничками и всем подсовывает пирожки.

- Иди-иди, - настаивает она. - Мы тут сами справимся.