Категоричность в голосе друга вызывает недоумение.

— Ты ведь даже не знаешь ситуации, — выпаливаю расстроено. — Он…

— Отец твоего ребёнка, — перебивает. — И я считаю, что помогать тебе — его прямая обязанность.

— Прекрати! — обрываю Лёшу, подходя ближе. — Ты на чьей стороне вообще?

— Сейчас я на стороне здравого смысла.

— Здравого смысла я здесь и близко не вижу. Ты знаешь этого человека меньше суток. И так просто поверил ему?

— Я не ему поверил, — хмурится. — Просто видел твою реакцию на него. Уже в ресторане было понятно, что вы знакомы.

Оглядываюсь и, заметив, что Царёв вышел из машины и слышит наш разговор, подхожу к Старикову вплотную.

— Почему ты не рассказал мне о своих догадках? — спрашиваю шёпотом.

— Не был до конца уверен, — отвечает, не понижая тона. — Но теперь вижу, что оказался прав.

— Лёш, — умоляюще заглядывая парню в глаза. — Он женится. На твоей сестре, между прочим. Если я останусь и приму его помощь, это усложнит жизнь нам всем. Неужели ты не понимаешь?

Лёша какое-то время молчит, избегая моего взгляда, затем твёрдо произносит:

— Плевать кто на ком женится. Он отец и должен нести ответственность.

— Ты правда не понимаешь?! — раздраженно шиплю на него. — Он будет строить семью с другой! Я не хочу быть свидетелем этого!

— Слушай, — парень кладёт ладони на мои плечи и смотрит в упор. — Ты до сих пор его любишь. Не отрицай, ладно? И как бы то ни было, подсознательно надеешься, что вы будете вместе. Но это не так. Сейчас тебе не надо бежать от ситуации, надо принять её. Проработать, смириться и строить свою жизнь без оглядки на прошлое.

— Ребёнок свяжет нас навсегда…

— Множество пар после развода связаны детьми, но это не мешает им находить счастье с другими. У вас будет так же. Вот увидишь.

Прикрыв глаза, перевариваю услышанное. То, что говорит Стариков, не укладывается в голове.

Внутренне сопротивляюсь этому, не допуская даже мысли, что когда-нибудь получится принять любовь Царёва к другой. Не просто принять, но и видеть это. Быть сторонним наблюдателем. Смотреть, как Алиса рожает ему детей, как они счастливы вместе…

Нет! Об этом невыносимо даже думать!

Стряхиваю руки Старикова с себя и отхожу на пару шагов.

— Значит, ты отказываешься помогать мне? — спокойно интересуюсь.

— Я не отказываюсь, Маш, — качает головой. — Просто так будет правильно. Сама потом поймёшь.

Усмехаюсь и пытаюсь задавить обиду, которая полыхает внутри. Мысленно повторяю себе, что Лёша ничем мне не обязан. Требовать, чтобы он увёз меня к себе, я не имею права. А идти больше некуда. Поэтому…

— О чём вы договорились с Демьяном? — спрашиваю, чувствуя накатывающую усталость.

— Что ты будешь жить в квартире, которую он нашёл, — сообщает спокойно. — Я помогу занести вещи.

За меня всё решили. Как замечательно. Просто класс!

— Ладно.

Равнодушно жму плечами, отхожу к скамейке и сажусь, наблюдая, как парни разгружают машину Старикова, заносят мои вещи в подъезд. Не иду следом. В голове лишь одно желание — сорваться отсюда. Убежать. Вызывать такси и поселиться на время в какой-нибудь недорогой гостинице.

При других обстоятельствах я именно так и поступила бы. Но сейчас я отвечаю не только за себя, но и за малыша, которому эти метания точно не пойдут на пользу.

Здравомыслие побеждает эгоизм и ущемлённое самолюбие — мне придётся принять ситуацию. Во всяком случае, пока.

— Мы закончили, — слышу голос Царёва. — Пойдём, — он наклоняется, берет меня за руку.

И я не сопротивляюсь, когда тянет меня за собой, потому что на брыкания и споры просто не осталось сил. Поясницу ломит, глаза слипаются, а ещё дико хочется есть.