Малыш так и не решил, как ему вести себя. Сердце его билось нормальным ритмом. Чем ближе подъезжал он к Райкиному дому, тем прозаичнеее становились его мысли, а романтизм отступал на второй, задний план.

Телефон уже объявил ему, пункт назначения будет через 300 футов с правой стороны, но Малыш не узнавал места жительства Нила и Зелды, деда и бабушки Райки, дома в котором теперь жила она сама.

Через 300 футов он остановил машину около натуральной из живого кустарника ограды метров четырех в высоту. Пройдя примерно пол блока, Малыш увидел ажурные чугунные ворота, которых раньше не было и домик-будку за ними. Как только он поравнялся с воротами, из будки вышел человек в униформе и посмотрел на него вопросительно.

Малыш сказал, что у него назначена встреча по этому адресу, и он хотел бы пройти за ворота. Человек в унифоме поинтересовался, как Малыш добрался до ворот без транспортного средства, но отвечать ему не пришлось, потому что Райкин голос из интеркома ответил за него что-то про сандалии с крылышками и дал указание открыть ворота. Малыш понял, что она ждала его и увидела через камеру обзора. Он уже совсем было собрался входить на территорию за ворота, но вспомнил про шампанское в машине.

Через пару минут он стоял на крыльце и легонько стукал медным кольцом по бараньему лбу, объявляя о своем прибытии. Подзсознательно Малыш боялся услышать за дверями шарканье артритных ног с варикозными венами и был очень рад, когда дверь неожиданно открылась, и его Райка, живая и здоровая стояла за порогом. Малыш не дал себе возможности смотреть самому и быть рассмотренным – он не был к этому морально готов, а бодро переступил через порог и приблизил свое лицо к Райкиному настолько близко, что невооруженный оптикой человекеский глазной аппарат был не в состоянии сфокусироваться даже на самых мелких деталях. Он сразу уловил ее новый запах и отступил на пол шага с облегчением: «Привет, Рейч. Быстро я к тебе доехал?»

– Очень быстро. У меня ремонтеры все еще работают на кухне.

– А чего мы на кухне не видали или в комнатах? Давай здесь сядем вон на те ящики с плиткой? Тут и освещение в самый раз, чтобы мозгами не тронуться от встречи.

Райка сначала засмеялась, а потом заплакала: «Ну ты, Малыш, и дурачара. Ничего тебя не меняет в умную сторону. Десятилетия прошли, а он все громче распевает с каждою минутою…

Ей не стоило говорить этой строчки из детской песни прошлого века.

Малыша затошнило и зашатало, как от резких порывов ветра из разных направлений. Хорошо, что стена была рядом, и по ней он медленно додрейфовал до ящиков с плиткой, затих на них и сказал: «Да ну нафиг, отвык я встречаться с людьми, которых давно не видел. Я стал сентиментален и слезлив, как сериальный убийца, встретивший свою первую учительницу на инвалидном самокате.»

Райка заливалась смехом, как в старые времена, и чтобы остановить его как-то, закрыла рот Малыша своей рукой. Он осторожно поцеловал ее ладонь несколько раз, а потом взял ее указательный палец в рот и сделал звук, как пробки из бутылки шампанского.

Райка не вырывалась, никуда не звала и сама не торопилась, а уселась на соседний ящик.

Глаза Малыша привыкли к полумраку настолько, что не очень верилось – Райка почти не изменилась. Может быть она и тянула на сороковник, но и то – довольно условно. Может быть, губы стали чуть тоньше, но и это было не факт: в бытность их совместной жизни они бывали в основном опухшими от житейского.

Малыш чувствовал, что вторичная причина его приезда к Райке опять становится первичной. Хорошо все-таки, что они в полумраке и он – в очках. Может быть она не замечает, как он ее бесстыдно рассматривает. Ему стало неловко от таких дум. Еще он поймал себя на мысли, что она его не рассматривает, а просто смотрит на его лицо. И, кажется, что они уже давно молчат. Про свое молчание Малыш не думал, а вот про Райкино-догадался. Она молчит, потому что думает, что у него в семье произошло что-то значительное, возможно трагическое. В такие моменты люди вспоминают тех, кого и забыли, как звали, просто знали, что есть такой человек на свете на черный день, он не откажет. А по другим дням его не стоит беспокоить. Таким человеком видела себя Райка глазами Малыша. К тому же она проговорилась по телефону, спросив его прямо в лоб – чего он звонит? Но потом все взвесила и нашла оптимальный для нее путь, как вести разговор с Малышом. Их молчание напоминало велосипедную гонку на треке, когда в ее начале соревнующиеся велосипедисты долго балансируют на одном месте и провоцируют своих соверников первыми нажать на педали и стать ведущими гонки, чтобы позже выскочить из-за их спины свежим и вырвать победу.