С того вечера и началось наше время. В жизни не получала столько дорогих подарков. Казалось, что я стала для него самой ценной на свете. Для меня же он таким стал. На что однокурсницы говорили — развлечется и бросит, лучше не привыкай. Не слушала я их, жила от встречи до встречи с Подольским. Он тогда вел себя проще, имел один клуб и много-много грандиозных планов. Окружил меня заботой и вниманием. Сводил с ума поцелуями, в его руках я забывала обо всем.

И я поддалась искушению, оставшись у него ночевать…

Несколько жарких незабываемых ночей, множество ярких моментов с наших свиданий. У меня были основания считать себя любимой и единственной. Правда, призналась в чувствах только я, а Никита отшутился, что только девочкам нравятся словечки из сказок.

После моего признания в любви… Никита пропал. Просто не позвонил не в тот же день, не завтра, не через неделю. А я ведь уже не могла без него. Даром не нужны были его подарки, если я не бежала на встречу к нему.

Найти пропажу смогла. Вот здесь, стоя на этом самом месте, ждала своего взрослого парня, а дождалась в обнимочку с другой, знойной, высокой красоткой.

Мы виделись потом еще, Никита сам нашел меня на учебе. Простила ли я его? Нет, конечно.

Тогда я еще не знала, что под моим сердцем уже появилась новая жизнь. Когда узнала, растерялась, попробовала связаться с будущим папашей. Он заблокировал мой номер, и охране приказал не подпускать к нему близко.

Вот и удивительно, почему на собеседовании сразу не выгнал? Узнал ведь. Даже работу предлагал. Насмехался, понятное дело.

У меня есть много поводов уйти и никогда не приближаться к владениям Подольского.

Останавливает мое маленькое чудо. Без участия Никиты я не получила бы свое солнышко. Если кто и должен нам помочь, то он. Хоть я пока не уверена, что стоит признаваться. Подольский непростой человек, мало ли чем еще обернется.

Заставляю себя подойти ближе ко входу.

С веселым щебетом из двери клуба вылетают красивые девушки. Скорей всего, сотрудницы. Одеты модно, макияж, прически. Все при них. Без застиранного пальто и перешитого костюма на меньший размер. Меня вряд ли охрана пропустит. Посчитают за какую-то оборванку, и пинками отправят подальше отсюда гулять.

Ладно, рискну. Гордость пострадает, конечно. Но что мне, привыкать?

Если Никита не откликнется или вообще не на месте, тогда… тогда пойду, куда угодно на любую работу. Если понадобится, то сразу на две или три.

Лера, не лезь сюда, не унижайся! Внутренний голос все еще призывает уйти, а я уже нажала на звонок. Дурочка, ничему жизнь не учит.

Может и, правда, сбежать, пока не поздно?

На мои встревоженные мысли откликается охранник. Еще больше пугает одним только видом. Здоровенный, с квадратным лицом и расплющенным носом. Бугай нависает надо мной и гундосит:

— Клуб закрыт до вечера. Вход в бар с другой стороны. Больше не трогай кнопку, — и тычет длиннющим пальцем на звонок.

Ой, батюшки, зачем я пришла вообще?

Что я здесь делаю?

Рядом со шкафообразным громилой приходится вспоминать. Перед глазами его палец и кнопка, палец и кнопка. Почти как гипноз.

— Чего не уходишь? Голодная?

— Ага, голодная.

Честно, кушать хочется. С утра наспех перекусила овсянкой и на собеседование понеслась.

— Иди в бар, я передам, чтобы тебе вынесли тарелку супа.

Вроде бы страшноватый охранник, а в душе человечный. Если Подольский откажется меня принимать, тогда схожу и съем свою тарелку. Да хотя бы из принципа.

— Мне бы вашего босса увидеть, — перехожу к главной цели своего появления.

— Э нет, Никита Романович только сам договаривается о встречах. С улицы к нему прийти нельзя. Его же тогда целый день будут дергать.