С такими мыслями вернулся домой. Посмотрел на часы: половина двенадцатого. Детское время, в целом. Можно ещё киношку посмотреть. Завтра суббота, так что… Тихо открыл дверь в квартиру, вошёл. Разделся, прошмыгнул на кухню, открыл холодильник, решив сделать себе парочку бутербродов с колбаской – проголодался. Накрошил вкуснятины, чайник включил. Электрический, быстро вскипит. Положил ложку кофе, налил молока и кипятка, сахарком присыпал.

Дверь на кухню открывалась, показалась физиономия отца. Стоит, улыбается.

– Здоров, полуночник! – сказал шепотом. – Как сам?

– Нормально, – ответил я. – Чего не спишь?

– Есть хочу, – сказал папа и хихикнул. – Матушка твоя спит без задних ног, а у меня голод, понимаешь.

– Сейчас сообразим чего-нибудь, – ответил я и принялся добавлять новые бутерброды.

Отец с довольным видом уселся за стол.

– Гулял? – спросил меня.

– Да.

– С девушкой?

– Нет, с парнем.

Брови у папы взметнулись вверх.

– Да шучу! – хихикнул я.

– Так не пугай, – улыбнулся отец. – Нам в семье голубцы не нужны. Разве только в виде капусты с фаршем.

Я коротко рассмеялся. Знаю эту его любовь к названному блюду. Голубцов он может слопать штук десять за раз, если с майонезом.

– С девушкой гулял. Ольгой зовут. Коллега моя.

– И чего у тебя с ней? – спросил отец, смачно жуя бутерброд.

– Сам не знаю, – честно признался я.

– В смысле? – удивился папа. – Чего тут не знать? Нравится – бери. Не нравится – уходи. Всего-то делов!

Я покачал головой.

– Это как-то слишком просто.

– Нет ничего сложного. Вот я, например. Встретил твою маму. Понравилась, аж сердце зашлось. Всё, думаю, моя будет! Стал ухаживать. Она – ни в какую. Ну да, я тогда был нет никто. Ха! Проявил настойчивость. Готово! Моя, и никому не отдам! – отец сказал это, как царь, захвативший новые территории.

– Сейчас не ХХ век, а XXI-й, правила другие, – ответил я.

– Чушь! – отец отхлебнул чая. – Правила не меняются с момента, когда появились мужчина и женщина. Остальное – условности. Скажи: нравится тебе Ольга?

– Да.

– Так бери, чего сопли на кулак наматывать! Подойди к ней и прямо скажи: нравишься!

Я улыбнулся. Папаня мой, конечно, человек прямолинейный. С Ольгой, если стану так себя вести, подобное едва ли прокатит. Но у меня появилась мысль, что отец всё-таки в чём-то прав. Надо быть смелее. Ольга ведь в самом деле мне очень нравится. Настолько, что я после той поездки на раскоп даже перестал внимание обращать на других девушек в нашем коллективе. Это что-нибудь, да значит!

15. Глава 15

На следующий день я снова отправился библиотеку. Пришлось отпроситься у начальницы. Она скуксилась, но отпустила. В читальном зале прождал минут сорок, наверное. Не знал, что у них всё такое допотопное: сначала запрос отправляют на специальном лифте в подвал. Там ищут, но сразу не поднимают, а когда накопится определенное количество нужных читателям книг. Так понимаю, это делается из экономии: чего ради технику гонять ради двух-трёх изданий?

Наконец, после пятого раза, как я подошёл к библиотекарю и спросил, она выдала мне подшивку пожелтевших газет. Я рванул обратно, нашёл нужный номер и, чуть успокоившись, стал читать. Вот эта статья.

«Он вернулся домой, в маленький дом на окраине села Камызяк, летом 1945 года. Повесил на стену офицерский потёртый планшет, в котором бережно хранил свои документы. Убрал в коробку из-под обуви награды. Снял гимнастерку, ремень со звездой, устало стянул пыльные сапоги и превратился в того, кем был три года назад – простого рабочего Лукпана Агбаева, который ушел на фронт в мае 1942 года. Если бы кто спросил его, кем он служил, пока бился с фашистами, ответил бы скромно: «В артиллерии, ездовым». «А, за лошадьми ухаживал», – мог услышать разочарованный возглас. Но если бы кто заглянул в ту коробку с наградами, ахнул бы: не каждый офицер мог гордиться такими.