– Откуда же мне знать, товарищ капитан, если я прочесть его не могу? Видать, кто-то напутал.

– И это проверим, – сказал офицер. Сложил треугольник и положил в папку. – На самом деле, сержант Агбаев, я хотел поговорить с вами вот по какому поводу. До меня дошла информация, что вы рассказываете о наличии в РСФСР какой-то Государственной Думы, нескольких политических партий. Было такое?

«Нет, вот какая же см волочь тот старшина оказался! – возмущённо подумал я. – Настучал--таки в СМЕРШ! Была бы причина веская, а то слышал звон, да не знает, о чём он!»

– Было, отрицать не стану. Но товарищ старшина меня неправильно понял, – сказал я.

– Так уж ли неправильно? – снова прищурился капитан. – Вот тут сказано: «упоминал названия политических партий – КПРФ, ЛДПР, СР, ЕР». Соблаговолите, сержант, пояснить. Что эти аббревиатуры означают? Или будете говорить, что это простой набор букв?

– Нет, это аббревиатуры, – сказал я и расшифровал. Капитан, слушая, делал у себя пометки в блокноте. Или это был протокол допроса? Подсматривать я не стал, – мне уже было слишком страшно.

– Очень интересно. Коммунистическая партия Российской Федерации. Хм… Либерально-демократическая. Справедливая Россия… А вы знаете, сержант, на столько лет тянут эти ваши замечания?

– Товарищ капитан, да я это всё выдумал. Ну, как вам объяснить… Я просто вспомнил, что до революции в России были такие партии. Государственная же Дума была? Ну вот. И либералы, и коммунисты, и прочие разные.

– Возможно, – сказал офицер. – Только вы, насколько я понимаю, говорили о современности, а не о прошлом.

– Нет, ну что вы, товарищ капитан! Старшина меня неправильно понял. Я о прошлом, конечно же! – сказал я, надеясь, что у Новицкого не такие хорошие знания истории, иначе бы он сразу меня раскусил: никаких ЛДПР и КПРФ в начале ХХ века в помине не существовало. Насколько я помню, сначала была Российская социал-демократическая рабочая партия, от неё откололась фракция большевиков, так возникла ВКП(б). Затем она стала КПСС и так далее.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказал капитан.

Вошёл один из моих провожатых. В руках у него были два котелка, от которых шёл пар. По запаху, который быстро распространился по блиндажу, я догадался: в одной гречневая каша с тушёнкой, в другой – крепкий чай.

– Товарищ капитан, я вам тут ужин принёс, – сказал солдат и растерянно замер.

Новицкий потянул носом. Вздохнул и мотнул головой:

– Ставь.

Солдат быстро оставил котелки и ретировался.

– В общем, так, сержант Агбаев. Содержимое вашего письма мы проверим. О сделанных нами выводах вы узнаете. Что касается исторического прошлого. Очень вам советую, – он сделал акцент на этом слове, – не болтать о том, в чём вы не слишком хорошо разбираетесь.

«Можно подумать, ты разбираешься», – иронично подумал я.

– Запомните, Агбаев: историческое прошлое важно исключительно с точки зрения диалектического материализма и учения Ленина-Сталина. Всё остальное, все эти разговоры о политических партиях прошлого, бросьте. Даю вам совет, как старший товарищ. Они вас до добра не доведут, а до Колымы – запросто. Всё. Свободны. Пока.

Я поднялся, вытянулся. Развернулся и быстро вышел из блиндажа. Когда вернулся к себе, Василий первым делом кинулся спрашивать, куда меня водили.

– В СМЕРШ, – с улыбкой ответил я, а напарник побледнел немного. – Ничего страшного. Спросили, почему я по-казахски не понимаю. Сказал – в школе не учили. Ну всё, теперь давай спать.

Мы улеглись, закутавшись в шинели и накрывшись плащ-палатками. Ночь обещала быть холодной. Да ещё поговаривали, что скоро наш полк продолжит наступление.