Чувс­твую, как все об­ры­ва­ет­ся в гру­ди. И ду­шу за­топ­ля­ет от от­ча­яния. 

– За­чем же шеф ту­да по­шел? – охаю я. 

– Ум­ный в го­ру не пой­дет, На­та, – не­доволь­но фыр­ка­ет Мо­розов и ухо­дит к се­бе. А я ли­хора­доч­но от­кры­ваю в компь­юте­ре прог­ноз по­годы на Эль­бру­се и с ужа­сом чи­таю о раз­гу­ляв­шей­ся сти­хии. Пред­став­ляю Иса­ева на ль­ду сре­ди скал, и сер­дце ос­та­нав­ли­ва­ет­ся. 

«Ка­кого те­бя ту­да по­нес­ло, пар­ши­вый иди­от? – ру­га­ясь, ку­саю гу­бы. Ле­зу на фо­румы аль­пи­нис­тов и, за­регис­три­ровав­шись под стран­ным псев­до­нимом Кайл Грейс, на­чинаю му­чить учас­тни­ков воп­ро­сами. Но ник­то не мо­жет ска­зать точ­но. 

– Бу­ря стих­нет, по­летим ис­кать, – от­ве­ча­ет мне кто-то. Вро­де на вер­ши­не зас­тря­ла ка­кая-то груп­па. Си­дят в па­лат­ке. И тут все за­висит от под­го­тов­ки каж­до­го и от сна­ряги. 

От­крыв па­норам­ную кар­ту Эль­бру­са, пы­та­юсь выс­чи­тать рас­сто­яния от вер­ши­ны до пла­то. По­том от пла­то до Утю­га. И за­тем до до­лины нар­за­нов. 

Мо­розов прав. У Иса­ева нет шан­сов. Он там, на го­ре. В па­лат­ке или без – уже без раз­ни­цы. При та­ком су­мас­шедшем вет­ре она дав­но уле­тела. И хо­рошо, ес­ли без лю­дей. 

За­пад­ный склон поч­ти не­оби­та­ем. Там нет обо­рудо­ван­но­го ла­геря. Лишь ка­кие-то две бы­тов­ки не­пода­леку от Утю­га. Но ту­да еще нуж­но доб­рать­ся с вер­ши­ны. Сос­тавляю таб­личку в эк­се­ле. Ли­хора­доч­но ме­няю ско­рость дви­жения груп­пы. Но как ни кру­ти, при лю­бых ввод­ных спус­тить­ся с го­ры до на­чала бу­ри не по­луча­ет­ся…

Что же ты на­делал, Иса­ев? За­чем бро­сил спо­кой­ную раз­ме­рен­ную жизнь и по­пер­ся в го­ры? 

За­чем?! 

Чувс­твую, как ме­ня тря­сет от стра­ха. Ла­дони ста­новят­ся лип­ки­ми от по­та. Да­же ды­шать не мо­гу. 

– Мне нуж­но к вра­чу, – го­ворю я Мо­розов­ской Ле­не, не в си­лах уси­деть на мес­те. – При­ем­ную зап­ру, а звон­ки пе­реве­ду на те­бя. 

Ле­на ки­ва­ет, вни­матель­но всмат­ри­ва­ясь в мое ли­цо. 

– Ты не за­боле­ла, На­та? Блед­ная что-то, и гла­за сле­зят­ся. Мо­жет, тем­пе­рату­ра. 

– На­вер­ное, – бур­чу я, на­девая кур­тку. – Пой­ду, от­ле­жусь. 

А доб­равшись до съ­ем­ной квар­ти­ры, без сил па­даю на ди­ван. За­рыва­юсь ли­цом в по­душ­ку и да­же сле­зин­ки не мо­гу из се­бя вы­давить. 

«Он сбе­жал от те­бя, ду­ра!» – вне­зап­но про­сыпа­ет­ся внут­ренний про­курор. – Сов­сем дос­та­ла му­жика!

Са­модо­воль­ство пос­ледних дней сме­ня­ет­ся бес­силь­ной злостью. За­чем я толь­ко при­пер­лась в «Иван-го­род»? По­чему не ос­та­вила Иса­ева в по­кое? И за что я ему соб­ра­лась мстить? Не лю­бит он ме­ня, пре­зира­ет, но это же не по­вод от­прав­лять че­лове­ка на вер­ную смерть? 

Кос­тя дей­стви­тель­но по­пал­ся. Толь­ко не ко мне в се­ти, а в снеж­ный плен. И да­же будь у не­го са­мое луч­шее в ми­ре обо­рудо­вание, но нес­коль­ко но­чей в па­лат­ке на сне­гу мо­гут стать пос­ледни­ми. 

И ска­чав с сай­та ком­па­нии фот­ку Иса­ева, ре­ву бе­лугой.

– Вер­нись, по­жалуй­ста, жи­вым, Кос­тя! Умо­ляю!

Кон­стан­тин

Штур­мо­вой ла­герь на от­метке три ты­сячи семь­сот ки­ломет­ров го­род­ско­му ма­жору по­кажет­ся от­стой­ным бом­жатни­ком. До­мика­ми мы на­зыва­ем по­лук­руглые де­ревян­ные бун­га­ло, об­би­тые из­нутри ва­гон­кой. Ле­том здесь обыч­но ан­шлаг. До пя­тиде­сяти че­ловек на­бива­ет­ся. Кто-то про­ходит ак­кли­мати­зацию, кто-то спус­ка­ет­ся или под­ни­ма­ет­ся, кто-то го­ня­ет но­вич­ков или за­возит сна­рягу. Сей­час же, в не­сезон, тут кро­ме нас еще две груп­пы. В об­щей слож­ности че­тыре па­цана и од­на дев­чонка.