Первую ночь Боб провел на диване не раздеваясь. Даже куртку снимать не стал, так было холодно. Задремать удалось лишь под утро, когда сквозь жалюзи начал пробиваться свет. Его разбудил крик Сьюзан.

– Пойдешь на работу как миленький! Никто не заставлял тебя делать эту кошмарную глупость! Теперь изволь принести в дом двести долларов, которые я потратила на твое освобождение. А ну марш!

Зак что-то буркнул в ответ, входная дверь хлопнула, машина завелась и уехала.

На пороге возникла Сьюзан и через всю комнату швырнула Бобу газету.

– Молодец, – сказала она.

Боб посмотрел на газету, приземлившуюся на пол у дивана. На передовице была большая фотография Зака, выходящего из тюрьмы с улыбкой до ушей. И заголовок: «Шутки в сторону».

– Ой-вей, – вздохнул Боб, с трудом приподнимаясь.

– Я на работу, – крикнула Сьюзан из кухни.

Хлопнула дверца кухонного шкафа, потом входная дверь, загудел мотор.

Боб сидел неподвижно, лишь глаза блуждали по комнате. Опущенные жалюзи на окнах были цвета топленого молока, а на обоях похожего оттенка парили изящные синие птицы с длинными клювами. На верхней полке деревянного шкафа стояли сокращенные версии бестселлеров, выпускаемые журналом «Ридерз Дайджест». Обивка кресла в углу вытерлась на подлокотниках до дыр. Ничто в этой комнате не было предназначено для комфорта, и Боб чувствовал себя неуютно.

Заметив какое-то движение на лестнице, он инстинктивно вздрогнул от испуга. Сначала появились розовые махровые тапки, затем их тощая престарелая хозяйка.

– Почему вы сидите в куртке? – спросила она, глядя на Боба сквозь огромные очки.

– Я замерз.

Миссис Дринкуотер сошла с лестницы и оперлась на перила.

– В этом доме всегда холодно, – заметила она, обводя глазами комнату.

– Если вы тоже мерзнете, скажите Сьюзан, – помявшись, ответил Боб.

Она присела в кресло и поправила на носу очки костлявым пальцем.

– Я не жалуюсь. У Сьюзан не так много денег. Ей уже много лет не поднимали зарплату. А какие сейчас цены на бензин! – Она взмахнула рукой над головой. – Боже милосердный!

Боб поднял с пола газету и положил на диван рядом с собой. Зак улыбался ему с передовицы, и Боб перевернул газету фотографией вниз.

– В новостях про это говорили, – сказала миссис Дринкуотер.

Боб кивнул.

– Они оба на работу поехали.

– О, я знаю, дорогуша. Я спустилась за газетой. Сьюзан оставляет мне ее по воскресеньям.

Боб протянул газету, старушка положила ее к себе на колени и осталась сидеть.

– Слушайте, а часто Сьюзан на него кричит? – спросил Боб.

Миссис Дринкуотер посмотрела по сторонам, и Боб подумал, что она не ответит.

– Раньше бывало. Когда я только въехала. – Она заложила ногу на ногу и стала подергивать ступней в слишком большом тапке. – Конечно, это было сразу после того, как от нее ушел муж. Если спросите меня, мальчик за всю жизнь мухи не обидел. Он очень одинокий, вы не находите?

– Да, он всегда был одиноким. Хрупким – ну, в эмоциональном плане. А может, просто недостаточно взрослым. Что-то вроде того.

– Мы все ждем, что наши дети будут как с картинки в глянцевом каталоге. – Миссис Дринкуотер задергала ступней еще сильнее. – А они не такие. Хотя, должна признать, Зак куда более одинокий, чем большинство его сверстников. И вообще, он плачет.

– Плачет?

– Да, у себя в комнате. Я иногда слышу. И до всей этой истории со свиной головой он тоже плакал. Уж извините, что ябедничаю, но вы все-таки его дядя. Как правило, я стараюсь не совать нос не в свое дело.

– А Сьюзан слышит?

– Не знаю, дорогуша.

Пришла собака, ткнулась длинным носом в его колени. Боб погладил жесткую шерсть на ее голове, похлопал по полу, чтобы она легла.