– Катерина – изменщица, – безапелляционно заявляет Ярцев. – Не хотел бы я, чтобы у меня была такая жена! Муж только уехал, как она сразу же себе хахаля нашла!

– А ничего, что Кабаниха Катерину тиранила, и даже когда муж уезжал, заставляла ему в ноги кланяться? А муж был тряпкой, что маменька скажет, то и делал! На месте Катерины любая бы изменила! – начинаю я оправдывать героиню.

Как вообще этот Ярцев произведение читал? По диагонали? Как он может не понимать, что это вообще-то Катерина здесь пострадавшая!

– Никому не пожелаю такую девушку как ты, Белецкая, – хмыкает в ответ на мою тираду Ярцев. – А то ещё задержишься после работы в магазине, а ты сразу изменять побежишь!

– Ярцев, ты что, совсем ку-ку? Мы тут «Грозу» вообще-то обсуждаем, а не меня, – сердито парирую я.

Как же меня бесит этот придурок!

– При чём тут вообще измены, – поддерживает меня Руфина. – Марья Ивановна, вы же на прошлом уроке говорили нам, что это произведение – о «Тёмном царстве», о том, что Катерина была его жертвой!

– Хоть кто-то меня слушал, – одобрительно кивает Марья Ивановна. – И кого, принадлежащего к «Тёмному царству» ты можешь назвать?

– Кабаниха, купец Дикий… – после недолгого раздумья отвечает Руфина.

– Правильно, – кивает классная руководительница. – Антон, можешь ещё кого-нибудь добавить к этому списку? Или назвать жертв «Тёмного царства»?

– Все вы здесь – «Тёмное царство», – мрачно хмыкает Антон, и утыкается в телефон, спрятанный за учебником.

– Антоша в своём репертуаре, – хихикает Женёк.

А я поражаюсь тому, какое же этот Ярцев редкостное хамло. Сначала меня оскорбил, а теперь весь класс во главе с классной руководительницей разом! Но кажется, здесь к этому уже привыкли.

– Насколько я понимаю, кроме Белецкой, Ярцева и Муратовой пьесу никто не читал? – Марья Ивановна игнорирует хамство Ярцева, и строго смотрит на остальных моих одноклассников, не принимавших участия в дискуссии. – Иванов, Петров? Есть что сказать по произведению?

Марья Ивановна начинает вытягивать из моих одноклассников скудные мысли о пьесе Островского, а я начинаю играть в крестики-нолики с Алексом. Ну а что? Я свою оценку наверняка уже заработала, можно и отдохнуть.

На переменах я сама не замечаю, как мой взгляд вновь и вновь останавливается на долговязой фигуре Антона, в одиночестве сидящей на подоконнике в школьном коридоре. Почему он такой злюка? Откуда в нём столько желания говорить людям гадости? Терпеть его не могу! То ли дело Рощин, классный парень! И собаку его зовут Джерри…

Оставшиеся уроки проходят в приятном общении с Алексом и списывании у него упражнений по алгебре и геометрии. Ну а что – долг платежом красен. Так сказать, разделение труда в действии.

После уроков мы с Алексом ненадолго прощаемся, чтобы вновь встретиться на прогулке, на которую Алекс выходит в компании роскошного золотистого ретривера.

– Чудесно выглядишь! – заценивает одноклассник мой простой лук из голубых джинсов скинни и обтягивающего розового топа. – Ходи так в школу, и клянусь, что я не прогуляю ни одного урока!

– А ты умеешь делать комплименты, – смеюсь я. – Благодарю, ты тоже неплох.

– Рад что ты то заметила, – Алекс поправляет капюшон зелёной толстовки, и с гордостью представляет свою любимицу, – знакомься, это моя Джерри. Джерри, поздоровайся со Стасей!

– Она такая милаха! – я в восторге приседаю перед собакой Алекса, и она вежлив подаёт мне широкую золотистую лапу.

– Да, она у меня умница, – Алекс треплет Джерри за шею. – Ещё сидеть и лежать умеет! Джерри, лежать!