И тонули в бокала вине.
Ах, маэстро! Какой виртуоз!
Окрылил этот мир подлунный,
Тонкий чувственный симбиоз
Вдруг затронул душ наших струны.
Вдох и выдох скрипки витал,
Спешно таял под облаками,
Новый взмах снова звуки рождал
И порхал в вышине мотыльками.
Иль звучал под смычком миг тоски,
Шлейфом несся, по залу блуждая,
Превращая объятья в тиски
И сердца как огнем обжигая.
Ах, как музыка та хороша,
Обнажаясь, звуком ласкала,
И со струн, словно скрипки душа,
Мне на ухо признанье шептала.
С тоскою в лето
С тоскою в лето возвращусь, читая мысли,
Жара и зной порой терзали тело,
И взоры бешено неслись и где-то висли,
А солнце жарило песок, на листьях тлело.
Казался раскаленным юг и север,
И обжигающих витрин косился город,
Все плыл народ под водопад и веер
И лил струю прохладную за вóрот.
Казалось, что не кончится вовеки
Тот зной сорокаградусного ада,
Пусты озера, пересохли реки,
Для фруктов же жара была наградой.
Висели гроздья винограда, наполняясь
Нектаром сласти, как янтарною слезой,
Играл луч солнца, в виноград влюбляясь,
Вливаясь в виноградинки душой.
Янтарных бусин поразвесила природа,
Под шапкой листьев спрятала плоды,
А в городе все знойная погода,
Все жаждет тени, отдыха, воды.
Но ведь когда-то зной уходит в осень,
Желтеют кроны, падает листва,
Холодный моросящий дождь несносен,
Срывает ветер листья, как слова.
Однажды вечером туман застелет город,
Проснется, белым инеем звеня,
Наденет шапки и поднимет ворот,
Начнет срывать листки календаря.
На санках проскочив через морозы,
Все поспешат в объятия весны,
Отяжелеют винограда лóзы,
И дни от зноя будут вновь красны.
Не остановишь бег во времени, в пространстве,
И, сколько за секундой ни гонись,
Природный цикл в природном постоянстве,
В любом мгновенье лета наша жизнь.
Безымянные
Мы жестоких ветров надышались
И жестоких кровавых времен,
Мы с любимыми расставались,
Не запомнив ни лиц, ни имен.
Нелегко нам давались победы,
Шли вперед, не жалея сил,
Наши мамы, отцы и деды
Не увидели наших могил.
Нет фамилий на плитах гранитных,
На полях ни крестов, ни холмов,
Не читают в церквях молитвы,
Не несут на могилы цветов.
Нет нигде нас теперь в этом мире,
Куст рябины лишь веткой махнул,
Здесь лежат человека четыре,
Ветер шепчет, что нас помянул.
Хотелось бы…
Все теплые слова приму я без стеснений,
Пусть думают: «Горда!», но скажут, что талант!
Хотелось бы писать стихи без огорчений,
Хотелось бы сиять в стихах, как бриллиант.
И что всем до того, что каждый стих – молитва?
Что из моей души родник вновь бьет ключом?
Я слова острие прочувствую, как бритву,
И закалю, как меч, брильянтовым лучом.
Я одарю весь мир счастливыми стихами,
Искрятся пусть глаза на лицах всех людей,
И если вдруг порой наполнятся слезами,
Для счастья пусть сердца откроются скорей.
Я залечу беду, разглажу складки горя,
Что тяжестью в душе мучительно щемят,
Я солнце засвечу, с судьбой-злодейкой споря,
Заставлю оборвать «молчание ягнят»[1].
И пусть начнется день красивыми мечтами,
Смеется детвора и радуется люд,
И пусть мои стихи вам кажутся словами,
Что в самый нужный час вам счастья гимн споют!
Скрипка
В изяществе изгибов скрипки
Есть тайна, мастером сокрыта,
В ней живы стонущие свитки,
В ней хора музыка забыта.
В ней стоны звуков канут нежно,
А тонкий гриф – дорожка нотам,
Звучащим голосом мятежным,
Манят мелодии для взлета.
А струны плачут то контральто,
В серебряных оттенках тая,
То тенором изяществ в гранях,
Встревоженной душой стеная.
Певучесть звуков в гамме нежной
Уносит в дивный мир, желая
Высокой, чистой и безбрежной
Любви, у ног твоих рыдая.
Стекает музыка незримо
С Маэстро пальцев волшебством,