– Эрика, да? Прости, сразу не узнала. В жизни ты такая…

– Такая одетая? – заканчиваю за нее я, прекрасно понимая, что она имеет в виду.

– Ну, я знаю, что фото в стиле «ню» – неотъемлемая часть портфолио любой модели из агентства «Элит».

О да, только вот я занимаюсь этим исключительно ради надежного прикрытия.

– Но это то, что мне нужно. Мои платья должны взорвать модную индустрию! А ты очень яркая, – с горящими глазами и огромным энтузиазмом заявляет светловолосая «кнопочка».

– Мне очень нравятся твои эскизы, уверена, это будет бомба. Ты где-то отдыхала? – непринужденно интересуюсь я, детально разглядев образ Мелании: ее шоколадный загар, отдающий красотой, не является настоящим оттенком фарфоровой кожи. Да и на фотографиях в социальной сети ее кожа бледная, почти прозрачная, словно у ангела.

– Да, мы с Джаредом вернулись с Багамских островов буквально позавчера. Это мой жених. Дома нас ждала полиция… а ведь я лично знала девочек. Мои картины давно периодически выставляются в галерее, и поэтому…

На мгновение я теряю суть разговора, мысленно отсекая Саадата из числа подозреваемых. Если факт того, что в момент убийства Алии они были за несколько тысяч километров отсюда, удастся подтвердить, то к нему не останется никаких вопросов. Слушая Меланию, двигаясь с ней вдоль пролетающих мимо моего внимания картин, я непроизвольно останавливаюсь рядом с той, что заставляет мои ноги оцепенеть, а влажные ладони нервно сжаться в кулаки.

– Кто нарисовал эту картину? – просто вырывается из моих губ, как только я поднимаю взгляд на безликий портрет, на котором нет фактически ничего, кроме глубоких голубых глаз миндалевидной формы.

И вновь я не могу разобраться в противоречивых чувствах, которые вызывает во мне эта картина, эти глаза… этот творец? Я не знаю. Если бы я не старалась запихнуть все свои эмоции поглубже, а с наслаждением проживала бы их, я бы назвала это сладкое, горькое, вязкое чувство «предвкушением».

Предвкушение… но предвкушение чего?

Сама не замечаю, как холодит зону затылка. Так обычно бывает, когда кто-то смотрит на тебя неотрывно и пристально. Я даже покрываюсь легкой испариной, ощущая себя мишенью под прицелом сталкера.

И он тоже всегда ощущает это. Убийца. Предвкушение. Разве нет?

Сердце пропускает удар, гулко бьется о ребра и вновь замирает…

– Джейдан Престон. Он и меня рисовал, только, конечно, не в столь откровенном виде. Очень нестандартный художник, я в восторге от его работ! – пылко заявляет Мелания, но ее мужчина, больше напоминающий мне обезумевшего тигра перед смертоносным прыжком, явно не одобряет ее воодушевления и восхищения другим.

– Вот ты где, melegim, – больше не оборачиваюсь, лишь слышу низкий голос Саадата, к которому я уже потеряла всякий интерес, убрав с него галочку «маньяк». – Нам надо поговорить, Мэл, – добавляет он властно.

Я только и успеваю, что сочувствующе взглянуть на Меланию. Прежде чем недовольно вздохнуть и повиноваться своему жениху-агрессору, девушка успевает шепнуть и указать мне в сторону входа в галерею:

– А вот и он.

Виновато улыбаясь Джареду, Мэл вздрагивает от его грубоватого тона.

– Может, объяснишь мне, какого черта ты позировала этому…

Остаток фразы я не успеваю разобрать. Взяв свою невесту за локоть, Саадат утаскивает ее за ближайший поворот, ведущий к картинам в другом ряду. Но что-то мне подсказывает, что их бурная ссора из-за какой-нибудь ерунды, которую навыдумывал себе этот собственник, закончится бурным сексом в подсобном помещении галереи. Завидую даже, но не сексу. Я хоть и выстраиваю вокруг себя прочную стену и пытаюсь ничего не чувствовать, но влюбленных друг в друга людей узнаю в толпе сразу. И всегда опускаю взгляд.