– Разве кто-то имеет право ослушаться приказ царя? – Антипатр нахмурился. – Когда это произойдет, боюсь это случиться в первый и последний раз, потому ослушавшегося ждет мучительная казнь.

– Ты зубы мне не заговаривай, что с ними стало? – спросил я.

– Послы казнены, их головы отправлены обратно в Тхадж вместе с почтовыми, все как распорядился повелитель, – усмехнулся Архон.

Внимание. Задание провалено

Вы не приняли делегацию арабских послов.

– Ты понимаешь, что это начало войны! – Аристотель спрятал лицо в ладонях, пальцы старика массировали веки.

– Что тебя так беспокоит? – подался вперед Архон. – Ты озабочен судьбой набатеев? Я не ослышался? Интересно знать, как тебе разница, если не ты будешь держать в руках ксифос?

– Ты лучше моего знаешь, что набатеев поддержат остальные, – прошипел Аристотель, сверкая глазами. – Майн, Катабан, Саба, мне продолжить?

– Все, кого ты назвал увлечены междоусобными войнами, – в разговор вмешался Антипатр, перешедший на повышенные интонации в голосе. – Или думаешь, что Александр опасается арабов, которых прижал к ногтю паскуда Дарий? Забыл, как они подносили воду в пустыне некогда царю Персии? Напомнить его судьбу?

– Вы не понимаете, что творите, – покачал головой Аристотель.

Архон пропустил слова старика мимо ушей и даже не повернул головы. Я переваривал услышанное. Желваки на скулах ходили взад-вперед. Что если действительно я сказал эти слова вчера? Я понял, что не помню большую часть вчерашнего пира. Воспоминания обрывчаты, неясны. Соответственно на пиру я мог говорить все, что угодно и выдать какие угодно распоряжения и приказы! А царь не станет отказываться от своих слов, как мальчишка, ляпнувший невпопад… Да и не станет сам Македонский оправдывать свои слова тем, что выпил.

Неплохо…

Будет уроком, чтобы впредь не напиваться од поросячьего визга.

Я смотрел в глаза Архона, силясь понять, кто сидит перед ним друг или враг. Как бы то ни было, с этим человек следовало считаться впредь. Тоже самое можно сказать обо всех собравшихся в зале и двух придурках, которых я выпер с совета до его начала. Однако, слова, прозвучавшие следом еще более озадачили меня.

– Если хочешь знать мое сугубо личное мнение, Александр, ты все еще не в себе и не помнишь, что говорил вчера, – начал говорить Архон медленно, с расстановкой. – Так бывает, когда пьешь через чур много неразбавленного вина…

– Ну ка повтори, – перебил я, хмуря брови.

Надо отдать должное Антипатру, он, как самый старший на совете, первым попытался сгладить ситуацию, утекшую в неправильное русло. Потому как я уже твердо решил грохнуть Архона за его поганый язык.

– Смею тебя заверить мой царь, казнь арабов видится самым мудрым и взвешенным решением из всех возможных, – вкрадчиво сообщил он. – Эти так называемые послы решили, что имеют право разговаривать с нами на равных и не проявили должного уважения к твоей персоне. Скажу больше, они не захотели подчиниться твоей воли, Александр и тем самым нанесли народу Македонии личное оскорблении, оскорбив нашего царя…

– Туда им и дорога, говори прямо отец, пусть катятся к Аиду! – Кассандр повернулся ко мне. – Мы ведь для этого строим свой флот, царь? Извини за прямоту, но после такого я бы уже сегодня выдвинул наши несокрушимые войска на набатеев в следующий блистательный поход!

Мою голову посетила совершенно нелепая мысль, что я даже понятия не имею кто такие набатеи и что значит лично для меня казнь их послов… вот же лютая каша заварилась, однако. И все из-за того, что я промазал вином в коттабий. Я постучал пальцами по столешнице, размышляя над тем, что говорить дальше.