Трой рванулся туда, где металлический пол еще сохранился. Он двигался уже не грамотно, а как получится, лишь бы быстрее, быстрее!.. Он все-таки добрался – но и заплатил за это.

От одного из резких движений фонарь сорвался, полетел куда-то в пустоту, мелькнул за спиной последней вспышкой. Звука падения Трой не слышал, и это лишь подтверждало, насколько глубока раскинувшаяся под ним бездна. Но свет погас, света больше не было… совсем.

Это была страшная темнота. Ослепляющая. Она напугала бы где угодно, но здесь, в пустоте тоннеля, похожего на звериную нору, она приносила с собой клаустрофобию. Трою вдруг показалось, что ему нечем дышать, вместе со светом ушел воздух, скоро не будет ничего, совсем ничего. Инстинкты требовали рваться в разные стороны, искать путь – обратный или к спасению. Начальнику силового блока понадобилась вся сила воли, чтобы усмирить подсознание, заставить себя остаться на месте.

Глупо умереть тут, как последняя истеричка, когда он преодолел сложнейшее испытание! С таким трудом перебраться через бездну – только чтобы рухнуть в нее почти добровольно? Гениально! Ну, нет света и нет, не худшие обстоятельства. Трой, как и его подчиненные, прошел несколько «слепых тренировок», где его учили, что делать при внезапной потере зрения. Здесь, по сути, то же самое.

Поэтому он заставил себя ползти вперед. Медленней, чем полз раньше, руками ощупывая то, что его ожидало. Вряд ли будет второй провал, но – вдруг? Лучше уж не спешить, до участка, где тоннель снова станет высоким, осталось метров десять от силы.

Потеряв зрение, он заставил себя полностью сосредоточиться на звуках, хотя все звуки исходили от него. Гулкий звон, который порождали в плитах его движения. Сбитое дыхание. Сердце, громыхающее так, что слышали, пожалуй, по всей станции. Скрежет когтей по металлу.

Когда его мозг распознал новый звук, Трой замер, как зверь, внезапно оказавшийся перед сияющим взглядом хищника. Показалось или?.. Нет, не показалось. Трой замер, он не шевелился, даже дыхание задержал, только грохот сердца сдержать не мог. Но к этому грохоту все равно примешивался посторонний звук – негромкий, как будто вкрадчивый. Чем-то острым проводят по металлу, получается скрежет, пробирающий до костей…

Звук не одиночный. Когти? Да, наверно, это наверняка станционные крысы, хотя звучит не совсем как их шаги… А что еще? Это они, наверняка они.

Насколько было известно Трою, засилья крыс на «Прометее» удалось избежать. Даже высшие, обычно безразличные к проблемам Лабиринта, понимали, какой грандиозной бедой это способно обернуться, и регулярно проводили чистки. Но, пожалуй, логично, что как раз на периферии могли образоваться гнездовища этих тварей.

И все же… Почему звук отличается? Почему он дополняется чем-то странным, будто слизь переливается из сосуда в сосуд? Почему кажется, что эти существа, чем бы они ни были, уже рядом, ползают по металлическим плитам, возле которых замер Трой, сверху и снизу? Сверху они еще оказаться могли, но снизу наверняка такая же пустота, как была в проломе…

Крысы так не могут. Трой даже догадывался, кто может, просто признавать это не хотел.

Он собрал остатки сил и рванулся вперед. Он больше не прислушивался, он знал, что это бесполезно. Он осознавал, что продвигается очень быстро, но из-за темноты ему казалось, что он застрял. Увяз в черной смоле, движения нет, будущего нет… Все уже закончилось, а он, несчастный дурак, просто не в состоянии это осознать.

Трой Галлахар половину жизни провел на космической станции «Слепой Прометей». Он привык к ней, он даже звал ее домом. Чтобы не поддаваться нарастающему безумию вечного страха, он заставил себя поверить, что это, по сути, та же колония. Немного необычная, да, потому что тут вечная ночь и все вынуждены скрываться. Но все равно понятная, такая же безопасная, как другие колонии.