До меня донеслись какие-то обрывки разговоров, но из-за боли в животе я так и не смогла понять, кто говорит и о чем.

–  Припугнуть, а ты что делаешь? – возмутился мужской голос с едва заметной хрипотцой. – Возьми себя в руки!

–  Ты же сам хотел увидеть, на что она способна. Думаешь, по-другому мы от нее сможем чего-то добиться? – ответил ему более грубый голос.

–  Не пересекай границы, –  приказным тоном велел второму голос с хрипотцой, а затем добавил. – Она очнулась.

Кто-то схватил меня за плечи и рывком поднял на босые ноги. Я принялась «ойкать», так как острая галька врезалась в босые ноги. Здесь так холодно, а на мне ещё какая-то мокрая одежда, что прилипла к телу из-за влаги. Я так простужусь и умру! Хотя я уже умерла и толком не понимаю, что происходит. Передо мной стоит какой-то здоровый накаченный парень и держит меня за шкирку как нашкодившего котенка. Второй, щуплый и немного выше меня стоит чуть-чуть в сторонке. Кто они такие? Ангелы? И зачем меня в воде с тиной искупали?

–  Чего молчишь? – крикнул на меня щуплый, так что я даже вздрогнула. – Сказать ничего не можешь?

Смотрю на него и не могу понять, чего он собственно от меня хочет. Что я, по его мнению, должна спросить? Как пройти в Рай? Или причитать, почему умерла так рано и умолять, чтобы меня отправили обратно? Но это же глупо, с того света никто не возвращается, разве что в жутких байках.

Я молчу, а щупленький все больше бесится, ибо я бесстыже смотрю на него не мигая. А он такой ничего, копна темных волос, густые хмурые брови, глаза голубые и будто светятся. Светятся? Он что ангел? Точно, я же умерла, и это место вполне может быть чистилищем. Что там говорили монашки в приюте? В чистилище нужно покаяться во всех своих грехах. Вот что означал его вопрос, а я глупая не поняла, чего он хочет! Грехов у меня много, некоторыми я даже горжусь. Что-то мне подсказывает, что об этом ангелу лучше не знать. С чего бы начать? У меня зачесалось лицо, врать куда проще, чем говорить правду. Я всего явно не припомню, как же быть?

–  Отпустишь тогда? – кивнула в сторону света, как говорит Ксюха: надо себя уметь продавать, в жизни пригодится. А мне вот после смерти пригодилось, грешки свои на билет в Рай менять собираюсь. В Рай уж сильно хочется, хоть одним глазом на него взглянуть.

Щуплый ангел явно ошалел от моего предложения. Где это видано, чтобы с ангелами грешники торговались? Если такого не было, так я исправлю! Как говорится, нет человека, с которым я не могу договориться, если не кулаком, так моим несомненным обаянием.

–  Шутишь? – прищурившись, спросил он.

–  Да она издевается! – крикнул громила, что меня удерживает.

Похоже, держать за одежду ему почему-то стало скучно, и он схватил меня за шею, та заболела огнем. Какой он к чёрту ангел?! Демон самый настоящий! Интересно, если я ему сейчас запястье сломаю, это будет грех или хороший поступок? Ведь фактически я уже умерла, и грехи не должны засчитываться, ведь так? Или нет? Вообще-то надо бы поинтересоваться, но похоже со мной здесь не очень хотят разговаривать, раз не дают такой возможности.

–  Я же говорил тебе, живой отсюда не выйдешь, –  щуплый сделал какое-то движение рукой, и его правая рука вспыхнула белым пламенем.

Пламя, почти в полном сумраке, осветило небольшую пещеру. Мы почему-то все одеты в черные спортивные костюмы, исключительно трех белых полос по шву не хватает, чтобы сказать, что самый главный в Раю и Аду обожает Адидас. Это что получается, что четкие парни на лавочках под подъездом секут божью фишку? А сестра Мария в монастыре говорила что-то о рясах и балахонах. Совсем они не секут в божественной моде. Быть гопником – это модно, стильно и просто богоподобно! Жаль черный цвет мне совсем не идет, не то, что тому ангелочку, что выглядит так эпично с охваченной пламенем рукой. Интересно, а грязь, в которой эти богоподобные костюмы испачканы, это тоже дань божественной моде? Но при этом, почему мокрая лишь я?