После того, как кость встала в сустав, лекарь наложил повязку, а поверх ее – холодный компресс (который через десяток минут сам же и убрал) и заклинание регенерации. Делал он это вдохновенно, и у меня осталось стойкое ощущение, что данный служитель Гиппократа ценит не пациентов, а болезни в них.

После всех манипуляций мне был торжественно вручен костыль и озвучена устная схема, как добраться до девичьей спальни, где я обосновалась.

Лим, наблюдавший за процессом излечения в полном молчании, помог открыть дверь со словами:

– Извини, дальше проводить не смогу: все же институтские коридоры небезлюдны, а излишнего женского внимания я предпочитаю быть лишен. Единственное, что могу сказать, что наша встреча не последняя, вскоре я тебя навещу.

Когда я вышла и уже почти закрыла дверь, до моего слуха донеслось:

– И на что только не пойдут нынешние барышни, чтобы произвести впечатление и заполучить себе хорошего мужа… – сетовал Лиму леприкон.

– Да, эта Лючия определенно сумела произвести на меня впечатление, – протянул демонюка задумчиво, – только, надеюсь, ее тактика знакомства не станет достоянием общественности, вы ведь меня понимаете…

«Вот ведь шельма!» – мелькнуло у меня в голове. Демон, как и прочие инквизиторы, вызывал лишь одно стойкое желание – никогда более не встречаться. Но это были эмоции, а вот разум твердил другое: «Этот рыжий засранец – твой единственный шанс вылезти из всего этого живой».

Тень, скользившая за мной по пятам, выглядела столь же пожеванной и замурзанной, как породистый и откормленный до состояния недвижимого полешка кот, попавший в качестве игрушки к ораве маленьких детей.

– Ну, дорогой мой сопроводитель, что скажешь? – иронично спросила я драконье наследство.

– Что мы влипли, – угрюмо констатировал тень. – Умрет мой хозяин – умру и я. Да и ты вполне можешь. Из твоей тени тоже силы тянут.

– Да уж, не было печали.

– А хуже всего то, что это дело ведет сам Дейминго. Если за расследования взялся этот титулованный бессердечник, то могу сказать лишь одно: оно громкое и сложное.

– Порадовал. Кстати, а почему «бессердечник»?

– А, долгая история. – Махнул иллюзорной рукой тень. – Впрочем, время у нас есть, ты еще долго костылять по коридорам будешь, могу и рассказать. В свое время этот хитрый демонюка стал настоящей легендой, сумев обойти дюжину незыблемых догм магического общества. Во-первых, стал законником, что при его титуле – нонсенс. В большинстве своем родившиеся с золотым амулетом на груди по достижении двадцати шести лет занимают места в совете магов, который, по моему скромному мнению, напоминает кучку чванливых маразматиков. – Тень с легкостью ушел от первоначальной темы разговора, но я на то была не в обиде. – В совете был смысл лет эдак тысячи четыре назад, когда тьма, зыблющая мирозданье, совершила свой последний прорыв. Тогда-то сильнейшие чародеи подняли свои акинаки, отразили удар и запечатали все врата. Кстати, столбы тех врат ныне популярны у туристов.

– Интересно, и что же это? Вечный город Рим отпадает, судя по датировке, как и Великая Китайская… Пирамиды в Гизе? Хотя, какие из них столбы… Стонхендж! – пришло озарение.

– Бинго, детка! Да, темнейших загнали в круг портала и окольцевали его контуром. Столбы послужили материальными векторами стабильности. – Тень совершил кульбит на стене, завертевшись спиралью, как пробирка в центрифуге, и перетек на потолок. Изобразив зевок, словно устал, он вновь заговорил: – Но вернемся к нашим баранам, в смысле высокородному рогатику. Во-вторых, Дейминго сумел извернуться и к тридцати двум годам остаться холостяком, что уже само по себе заслуживает отдельного внимания.