– Не знаю, – ответил Пурлиев, – я сейчас ничего не знаю. – В этот момент раздался телефонный звонок. – Я тебе перезвоню, – сказал он в трубку и, отключив телефон, убрал его в карман.

– Вы уже разговаривали со своей дочерью? – поинтересовался Дронго.

– Пока нет. Она у Колосковых. Там все в порядке. Я не хотел ее волновать. Пусть отсюда уедут полицейские и следователи, заберут труп, и тогда я ей позвоню.

– Вы очень заботливый отец, – заметил эксперт.

– Опять иронизируете? – покачал головой Пурлиев.

– Нет. Восхищаюсь вашей выдержкой.

– Я больше не буду с вами разговаривать, – возмущенно проговорил хозяин дома. – Я уже понял, что это была большая ошибка с моей стороны – попытаться просить вас о помощи. Вы с самого начала не хотели мне помогать. Уже по вашим вопросам я понимал, что вы считаете меня обыкновенным коррупционером и почти проходимцем. А ведь я – серьезный политик.

– Который сумел купить дом в Жуковке, носит часы за сорок тысяч долларов, имеет целый гараж дорогих элитных машин, свою компанию, рыночная стоимость которой зашкаливает за пятьдесят миллионов долларов, – в тон собеседнику произнес Дронго.

Наступило молчание. Пурлиев размышлял, как именно стоит ответить, и наконец спросил:

– Эти глупости вы взяли из Интернета?

– Ваш дом, машины, часы и компания – тоже глупости?

– У вас примитивное мышление, господин эксперт, – презрительно усмехнулся Пурлиев. – Свои деньги я зарабатываю своим трудом. И своим бизнесом. Вы просто не можете в это поверить.

– Не сомневаюсь. Все государственные воры обычно так и говорят. Это не потому, что я очень симпатизировал режиму Туркменбаши, просто я не люблю таких людей, как вы, Пурлиев. Это именно вы и вам подобные растащили бывшую страну по кускам, чтобы вам было легче ее грабить, обворовывать, наживаться. Вам плевать на обычных людей. Все ваши разговоры о суверенитете, патриотизме, независимости скрывают только шкурные интересы. Еще тогда вы все поняли, как легко можно ограбить собственный народ, если развалить большое государство и самим стать элитой в каждой стране. Элитой, которая уже не боится тяжелой руки Москвы. Когда можно делать все, пока ты хвалишь и льстишь очередному маленькому диктатору, пока готов выслуживаться и пресмыкаться. И при этом вы и вам подобные считают себя настоящими бизнесменами.

В комнату вернулся Вейдеманис и, улыбнувшись, сказал:

– Кажется, вы ругаетесь, твой громкий голос разносится по всему дому.

– Нет. Мы признаемся друг другу в любви, – ответил Дронго. – До свидания, Пурлиев. И подумайте над моими словами. Я почти убежден, что вы еще захотите меня увидеть.

– Не уверен, – помотал головой Пурлиев, – вы мне больше не нужны.

– Зато вы мне, кажется, становитесь интересны, – бросил Дронго, выходя с Эдгаром из комнаты.

– Что ты думаешь об этом убийстве? – поинтересовался Вейдеманис.

– Лучше не спрашивай, – признался эксперт, – иначе я буду чувствовать себя болваном. А мне этого очень не хочется. Обидно, когда тебя считают болваном.

– Я догадываюсь, о чем ты думаешь, – мрачно сказал Эдгар, – но будет лучше, если мы поговорим обо всем дома.

Они сели в машину. Никто не мог даже предположить, что сегодня до вечера произойдет еще одно трагическое происшествие, которое перевернет все их возможные предположения и сделает ситуацию абсолютно непредсказуемой.

Уже приехав домой, Дронго и Вейдеманис прошли на кухню, устраиваясь за кухонным столом.

– Отвратительный тип, – убежденно произнес Эдгар, – мне было противно даже находиться в его доме.

– Это целая каста людей, которые выросли на обломках Союза, – сказал Дронго. – В каждой стране появились такие пронырливые Пурлиевы, которые, пользуясь моментом и ситуацией, смогли составить себе состояния, усаживаясь на нефтяные или газовые трубы, возглавляя таможни или налоговые ведомства, участвуя в залоговых аукционах, получая по дешевке заводы, фабрики, нефтяные вышки, шахты, леса и поля. Это был их бизнес и их возможность нажиться, которую они использовали в полной мере.