За окном темнело, послышались первые взрывы салюта. Я вспомнила о родителях: волнуются ведь!

– Извините, – прервала я бабушку Анхеля, – мне надо позвонить.

– Ты уходишь? – встрепенулся Анхель.

Я покачала головой. Ну нет, давайте уж рассматривать младенцев в памперсах и без памперсов, фото из цирка – где испуганный Анхель обнимает кролика, фото из зоопарка – где еще более испуганного Анхеля обнимает большая косматая обезьяна – и множество фотографий из Испании, на море, на стадионе, в школе, с друзьями, которых я никогда не увижу, потому что завтра он улетит к ним навсегда. Или надолго.

Я вышла в коридор, позвонила маме.

– Можешь не беспокоиться, тут его бабушка, – сказала я.

Мама молчала.

– Ну, мам, – вздохнула я, – ну… прости.

– Возвращайся домой, а? – вдруг сказала мама совсем не строгим, а даже просящим тоном.

Тут замолчала я.

– Ладно, – вздохнула мама, – а сколько комнат?

– Одна, мам, од-на!

– Ладно, ладно… Просто, понимаешь… Как-то непривычно без тебя. И тишина. Мы с тобой всегда слушаем тишину. Ты забыла?

– Нет, я помню… Но я…

– Ладно, как хочешь…

– Я попробую найти тут место, чтобы послушать тишину, – пообещала я неожиданно.

– Где же ты его найдешь, ты же сама сказала, там всего одна комната! – возмутилась мама, и я засмеялась.

– Я тебя люблю, – сказала я неожиданно.

В этот момент в прихожую вышел Анхель и замер. Я послушала мамино ошарашенное «я тебя тоже» и не отказала себе в удовольствии сунуть мобильный в карман джинсов и, посвистывая, развернуться к зеркалу, чтобы поправить прическу.

– Кто звонил? – спросил он напряженно.

Я глянула на него через зеркало.

– А что?

– Да так…

– Мама, Анхель, мне звонила моя мама! – засмеялась я.

– Ах ты, – улыбнулся он, шагнул ко мне и заключил меня в объятия.

Но нас тут же позвала бабушка – ей надо было помочь накрыть на стол. Анхель заторопился в комнату, а я развернулась к отражению и, глядя себе же в глаза, твердо пообещала, что в этот вечер выдержу все – и длинные воспоминания, в которые наверняка пустится бабушка Анхеля, и «Новогодний огонек», который она заставит нас смотреть, и даже салат оливье, который обычно не ем ни под каким соусом. Выдержу, потому что я все это заслужила – это раз. И два – я все равно буду с ним. А это главное.

Да, мое терпение было подвергнуто основательному испытанию. Мы смотрели «Иронию судьбы», и бабушка Анхеля проговаривала каждую реплику до того, как ее скажут актеры, а потом нас ждал праздничный стол, который больше всего напоминал минное поле – я внимательно исследовала его на предмет салатов без чеснока и совсем была не уверена в своем выборе, когда нагрузила себе в тарелку что-то розово-желтое, залитое майонезом. Потом меня действительно ждали рассказы-воспоминания о людях, которых я никогда не знала и вряд ли узнаю.

Пару раз я сбегала в ванную – позвонить Туське и послушать тишину. К моему огромному удивлению, Туська тоже праздновала Новый год не дома, с мамой, а у Али! Я приревновала, конечно, но что поделать? Я ведь сама не могла быть с ней…

По поводу тишины… У нас с мамой есть одна традиция. Мы с ней давно заметили, что за несколько минут до начала нового года мир охватывает тишина.

Ее никто не слышит за стуком ножей на кухне, за звоном расставляемых бокалов, за смехом и криками из телевизора. Но она есть, эта трепетная тишина ожидания. Нужно зайти в темную комнату, плотно закрыть дверь и прислушаться. В детстве мама говорила мне, что именно в эту секунду загадываются желания. Некоторые обязательно исполнятся.

Папа добавляет, что исполняются желания потому, что в эту секунду так тихо, что мы слышим себя. А исполнение наших желаний во многом зависит от нас самих. Но мне кажется, что у предновогодней тишины есть и какое-то волшебство, которое от нас не зависит.