– А он не дурак, – сказала она. – И говорит как по-писаному. «Почуяла», я думаю, как раз то самое слово. Я тебя впервые вижу, но я знала, что ты здесь и куда идешь. И следила за тобой, пока ты дрых тут целый день. Как ни крути, а старушенцию не проведешь.

– Отметина, – пробормотал Том. – Что за отметина? У меня нет никаких отметин.

– Печать величия, дорогуша. Какая же еще может быть отметина? Эдакий здоровяк, ищущий великих приключений.

Том нагнулся, поднял мешок и сердитым жестом перебросил его через плечо.

– Ладно, посмеялась, и будет, – сказал он. – Я пошел.

Она положила руку ему на плечо:

– Не спеши, мой хвастунишка. Ты разговариваешь с Мэг, ведьмой с холма. Я могу тебе помочь, если захочу. А я, наверное, захочу, потому что ты симпатяга и сердце у тебя доброе. Я чую, что тебе нужно помочь, и надеюсь, что ты не такой уж гордец и в случае чего попросишь о помощи. Хотя молодежь всегда страдает гордыней. Может, мои способности и невелики, а порой я даже сомневаюсь, что я – ведьма. Но слыть ведьмой почти так же славно, как и быть ею на самом деле. А поскольку меня считают ведьмой, я заламываю хорошую цену за свои услуги. Ибо, если попросить мало, все будут думать, что я – плохая ведьма. Но с тебя, мальчик, я ничего не возьму, потому что ты беднее церковной мыши и тебе все равно платить нечем.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказал Кашинг. – Особенно если учесть, что я не просил вас о помощи.

– Вы только послушайте! Сколько в нем гордыни и надменности! – воскликнула Мэг. – Он не знает, чем ему может помочь такой старый мешок с костями. Но я не старый мешок, парень, а только пожилой. Не то что раньше, конечно, но еще и не совсем дряхлый. А молодым всегда есть чему поучиться у старших и опытных. Но тебе, я чувствую, мое искусство ни к чему.

– Вообще-то…

– Ну ладно. Чайник вскипел, и ты окажешь Мэг любезность, если присядешь к ее столу. Коли тебе надо идти, так лучше уж с полным желудком. Я чувствую в тебе какое-то величие. Мне бы хотелось побольше узнать о нем.

– Нет во мне никакого величия, – возразил Том. – Я просто лесной бродяга.

– И все же я чувствую величие, – сказала Мэг. – Или стремление к величию. Я это всегда распознаю. Утром сразу почувствовала. Что-то такое у тебя в черепушке. Какое-то в тебе бурлит возбуждение.

– Послушай, – с отчаянием проговорил он, – я просто лесной бродяга. А теперь, если ты не против…

Она покрепче ухватила его за плечо:

– Теперь ты не можешь убежать. Как только я тебя почувствовала…

– Не понимаю, как ты могла меня почувствовать. Ты вынюхала меня или прочитала мои мысли? Люди не умеют читать мысли. Ан нет, стой, пожалуй, могут. Я видел какую-то книжку…

– Парнишка, да ты никак грамотный?

– Разумеется.

– Тогда ты, должно быть, из университета. Ведь за его пределами мало кто может разобрать хоть строчку. Что же случилось, бедняжка мой? Они тебя выкинули?

– Нет, – уже еле сдерживаясь, ответил он, – не выкинули.

– Тогда, сынок, дело куда интереснее, чем я думала. Хотя мне следовало бы знать. Ты так взволнован. Университетские не выбираются в мир по пустякам. Они сидят в укрытии и боятся собственной тени…

– Я был лесным бродягой, прежде чем пришел в университет, – сказал Кашинг. – Я провел в лесу пять лет, а теперь снова взялся за старое. Замучился картошку тяпать.

– О, какая бравада! – воскликнула Мэг. – Он меняет тяпку на лук и идет на запад, чтобы дать отпор наступающей орде. Или цель твоих поисков настолько важна, что тебе наплевать на набеги захватчиков?

– То, что я ищу, возможно, не более чем легенда, пустой шепот веков. Но ты говоришь, на нас наступает какая-то орда?