– Беда ходячая, – вздохнул Холт.

Впрочем, к утру я уже не была уверена, что Холт мне не приснился. За завтраком тот сидел как обычно: подтянутый, чисто выбритый, одетый в тёмное, лаконичный. Даже, точнее, бессловесный. Кивнул головой – и всё.

Доев, щёлкнул пальцами.

– Ньера Алессита, есть разговор. Жду вас в комнате.

Я поперхнулась – ну что там ещё сдохло?

Оказалось, что он всё же вознамерился пошить для меня новые платья. Ну, вот зачем? Для дороги у меня есть пристойное саржевое, кофейного цвета. Подновлю магией, пришью свежий белый воротничок – и сойдёт. А по приёмам я дефилировать не собиралась. Меня наняли для работы с бумагами, анализа данных, ну и магии. Так на кой мне туалеты? Или его всё же задел упрёк, брошенный Андреасом?

– Ньера, это не обсуждается. Это не для вас – для меня. Пока вы числитесь у меня в жёнах… – Я поперхнулась от такой формулировки – вот так новый речевой оборот: «числиться в женах»! – …Извольте выглядеть так, чтобы не ронять мою репутацию. – Поднял руку, пресекая возражения. – Считайте эти платья формой. Ведь гвардейцы сами себе мундиры не шьют? – И припечатал: – Мы идём к портному через час.

Блин! Ещё один командир нашёлся.

До ателье на большой торговой улице, начинавшейся от ратушной площади, снова шли пешком.

По дороге Холт рассказал о том, что расследование в Салерано продолжается. Перехватили в море ещё пару шхун с командами. Названия были мне знакомы – «Синелья» и «Меч-рыба». Замешанные в пиратстве матросы – в зависимости от степени вины – или повиснут на рее, или отправятся на рудники в колонии. И началась конфискация имущества коррумпированных чиновников. Причём ни причины, ни масштаб операции особо в тайне не держали – теперь, посмотрев, как особняк соседа пошёл с молотка, а сам сосед отплыл за море без обратного билета, любой крепко задумается, прежде чем соваться в подобный незаконный промысел. А гильдии – и купцов, и страховщиков – были весьма довольны. Выручка от конфискованного покроет часть убытков, а в море станет немного – но безопаснее.

– О вашем участии не знает никто. Я решил, что вряд ли вы захотите получить премию соленов в триста, – усмехнулся, – да, гильдии скуповаты, и одновременно нажить десятка три могущественных врагов.

Я кивнула. Нет, такого сомнительного счастья в интересной пропорции мне точно не надобно.

Ткань на платья – договорились, что их будет три, – Холт позволил выбрать мне самой. Я решила не разочаровывать патрона. Форма так форма. И выбрала темно-серую шерсть, стального цвета шёлк и мышиного цвета, с черными штришками – темнее и мрачнее не нашлось – муслин. Холт покачал головой:

– Отомстили? Ну, вам это и носить.

Переживу. Он же такое носит? Только почему появилось неприятное ощущение, что я сама себя обдурила?

Когда дошло до фасонов, мы чуть не переругались.

– В этом году модны V-образные вырезы… – начал портной.

– Под горло. Круглый вырез, воротник-стойка, – покачала головой я.

– Если пустить кант вдоль шва… – подступил мастер с другой стороны.

– Давайте швы гладкие, без отделки и всяких выкрутасов.

– Так, ньера Алессита, – вмешался Холт, – мерки уже сняты, будьте добры, посидите пока в кресле, полистайте модный журнал. И обратился к портному: – В этом году в столице носят приподнятые плечи и отложные воротники с отделкой ручным кружевом. Я хочу, чтобы вы сшили платья для ньеры Алесситы по самому наивысшему разряду.

Хлопнула дверь.

Я обернулась – на пороге с приоткрытым ртом застыла Орсетта. Похоже, та вошла с улицы как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу. Глаза брюнетки сузились, взгляд остановился на мне: