Итак, мы едем в Палимский острог. Моя группа по своей огневой мощи хоть и не сравнится пока с целым батальоном драгунов, но роту превзойдёт однозначно. Нам бы на направление главного удара, а мы едем в Палимский острог. Знать бы ещё, где он будет, этот главный удар, и будет ли вообще. А что если это подготовка к масштабному вторжению? Тогда мне не остановить его и десятком пулемётов, разве что сотней. Где бы её ещё взять эту сотню пулемётов? И сотню пулемётчиков к ним.

Чё-то я гоню! Ну, какое масштабное вторжение? Татаро-монгольское иго в восемнадцатом веке – это не смешно. Даже если они возьмут Самару, даже если дойдут до Казани, дальше всё равно пройти не смогут. И если я не погибну в боях с превосходящими силами противника на направлении пресловутого главного удара, отражая лобовые атаки, то уж рейды по их тылам я точно произвести смогу. А это они запомнят надолго. Внукам рассказывать будут. Те, кто выживет.

Я предложил Спиридонычу, заложить небольшой крюк и прибарахлиться в дорогу. Разжиться там парой-другой пулемётов, ещё чего полезное прихватить. Правда, последнюю поставку у меня так и не выкупили. Но не всё ведь в этом мире на деньги меряется.

Николай практически на пальцах, в смысле без карты, объяснил мне невозможность такого манёвра. В их нем мире и дорог меньше, чем в нашем, и мостов. Напрямки нельзя, и крюк, который мне казался небольшим, отнял бы у нас не меньше трёх дней.

Хреновенько. Что ж, придётся воевать наличными средствами. Не деньгами, нет, а имеющимся в нашем распоряжении вооружением.

По прибытии в штаб, Спиридоныч затребовал к себе Дерюгина, подпоручика Изосимова и вахмистра Верёвкина. Типа всех взводных. Дерюгин, видимо, ошивался где-то поблизости, потому как явился буквально тут же. Верёвкин тоже долго себя ждать не заставил, а вот Изосимов…

Пока мы ожидали командира третьего взвода, Синюхин ввёл остальных в курс дела. Верёвкин решил не тянуть кота за всяческие подробности, а отправился готовить свой взвод к рейду. Поскольку мне никуда идти было не нужно, я просто позвал всех своих сержантов. А вот Дерюгин никуда уходить не спешил. На вопрос Спиридоныча, какого хрена он всё ещё здесь, господин поручик, не чинясь, напомнил мне о тех трёх двустволках, которые я посулил ему пару часов назад. То есть, когда мы ещё ни в какие походы не собирались, а он почти подрядился караулить главную базу драгунского спецназа. На редкость злопамятным оказался во втором взводе командир. Но это ничего, поскольку ситуация кардинальным образом поменялась, смело могу взять свои слова назад.

Приказав Русанову и Сороке построить личный состав, я отдал Данилычу распоряжение выдать оружие. Сначала, само собой, боевым группам, а что останется людям из хозяйственного полутонга. Чем немало порадовал их вахмистра.

После раздачи слонов населению, у нас действительно осталось три нераспределённых ружья. На одно из них сразу же наложил лапу Спиридоныч, второе он «зарезервировал» для отсутствующего Сметанина. За Пилюлькиным немедленно был отправлен Трофим. В итоге второму взводу доставалась одна единственная двустволка. Не трудно догадаться, в чьи руки она тут же попала.

Вертя в руках свежеприобретённое оружие, Дерюгин напомнил ещё и пистолете. Пистолет потребовал себе и Синюхин. Я одарил обоих. Не столько потакая их капризам, сколько рассуждая очень по-своему, ибо неизвестно пока, как всё там обернётся, но вот эти двое должны уцелеть, и два пистолета – невеликая цена за их безопасность.

А ведь это ещё не всё. Дома у меня имеются АКС, СВД и «Сайга». Ну, чего им пылиться? Снайперскую винтовку – Бабкину, «Вепрь», с которым он сейчас гордо стоял в строю отдадим Дерюгину, из «Сайги» пускай Синюхин стреляет, а Калаш Сметанину. Он хоть и доктор, но он доктор в группе спецназа, значит, и оружие у него соответствующее должно быть.