– А ты бы как поступил? В плен бы их взял?

– Ну, да, – даже удивляясь, наверное, почему такое простое решение не пришло в голову мне, – произнёс Спиридоныч.

– А потом? – передразнивая ротного командира, вопросил я.

– Что потом? – не понял он.

– Потом-то что? Куда бы ты их дел вот таких, знающих все военные секреты? Отпустил бы?

– В крепость, – уверенно сказал Синюхин.

– А потом?

Теперь надоело капитану:

– Да что ты всё заладил, потом, да потом?! Так бы в крепости и сидели бы, пока полковник не выпустил бы. Чего тут не понятного?

Я усмехнулся:

– Ко-о-ля-я! Да нельзя их уже тогда выпускать будет. Тайна, она же так тайной и должна оставаться. А что это за тайна, если её каждая собака знает? Им тогда до самой смерти пришлось бы взаперти сидеть, – тут нужна пауза для осознания присутствующими всей важности вопроса. – А теперь они никому нахрен не нужны, потому что не знают ничего. Получается, спас я их. От пожизненного заточения.

Тему пора закрыть:

– И всё! Хватит уже!

Спиридоныч засопел, собираясь то ли возразить, то ли еще чего, но я опередил:

– Ты с Полозовым на счёт караула договорился?

– Договорился! – зло усмехнулся Синюхин. – Сказал: «Ваша изба – вы и охраняйте!»

Я пожал плечами: принципе очень резонный ответ.

– Ну, вот и распорядись, – порекомендовал я капитану.

Тот начал было играть желваками, но я остановил его жестом и, обращаясь к бойцам крикнул:

– Чего встали? Продолжать огонь по мишеням!

Четвёрка пулемётчиков принялась уничтожать несчастные плавсредства, а Бабкин шагнул ко мне.

– Чего? – спросил я у гефрайтора.

– Вашброть, ружьишко-то позвольте.

– Это не ружьё, Василий, а винтовка. Снайперская винтовка Драгунова. Запомни, – проговорил я, передавая оружие.

– Дак Вы же, вашброть, говорили, будто пластунское ружьецо-то… – сказал и тут же поправился: – Винтовка. А топерича драгунское выходит?

– Вася, винтовка Драгунова – это значит, что её придумал человек по фамилии Драгунов. Ясно?

– Ясно. Выходит, и среди нашего брата, драгуна, толковые людишки случаются, вашброть?

– Случаются, Вася, случаются.

Ну а, что я ещё мог ему ответить?

Гефрайтор ушёл на свой огневой рубеж, а меня взял в оборот Синюхин. Чего он хотел? Как чего? Господин капитан желали, чтобы в караул по охране строения, в котором у нас складировано наше всё, заступили мои люди. Я напомнил ему, что в самом начале предупреждал его о необходимости освобождения бойцов спецподразделения от разного рода нарядов, хозработ и караулов.

Господин капитан об этом не забыл и, в свою очередь, напомнил уже мне, что полутонг, которым сейчас с милостивого соизволения полковника Ватулина командовал вахмистр Сорока, как раз и создавался с той целью, чтобы все выше перечисленные мною тяготы и лишения воинской службы переложить с моей группы именно на него. В смысле на полутонг. Ну, и на Сороку соответственно тоже.

По сути он, конечно, был прав, но…

– Уважаемый Николай Спиридонович, хочу обратить Ваше внимание на следующий факт: тем же полковником Ватулиным нам с Вами поручено подготовить целую роту пластунской выучки, – я перевёл дух. – Прошу заметить: вверенную Вам роту. И первые кандидаты на пополнение боевых групп – это военнослужащие того самого полутонга. Так вот если мы их сейчас ещё и караульной службой озадачим, то будет нам хрен на постном маргарине, а не пополнение. Я сумел донести свою мысль?

Синюхин смерил меня холодным оценивающим взглядом, а потом также холодно спросил:

– Что предлагаешь?

Я не стал отвечать сразу, хотя готовое решение у меня на тот момент уже имелось. Вместо этого я несколько секунд пристально смотрел ему в глаза, а потом буднично так произнёс: