Мои глаза, впрочем, тоже выпучились, вступая в необъявленное соревнование – неприятная информация об отце настоящей Мантисы всплыла слишком уж неожиданно.

– Курс? – продолжила допрос эльфийка под бубнёж начавших шептаться между собой эльфов.

– Пятый курс Факультета тёмной магии, – эта информация отчеканилась без запинки.

Тётка ещё немного повращала глазищами, а потом вдруг воздела руки и начала вещать изменившимся, неестественно низким голосом:

– Мантиса ди Бэйл, вам надлежит присутствовать при карающем процессе над высшим демоном. Потрудитесь принять клятву неразглашения. Повторяйте слово в слово: «Я, урождённая Мантиса ди Бэйл, клянусь ушами и сердцем, что увиденное и услышанное мною навеки останется в этих священных стенах».

Ушами? Я бы посмеялась над абсурдностью клятвы, да обстановка не слишком располагала к веселью. Пришлось безропотно повторить сей бред, после чего ко мне подшаркал старичок, на ходу доставая откуда-то из-за пазухи свиток почерневшего от времени пергамента.

– Мантиса ди Бэйл, будьте любезны поставить печать с родовым вензелем, – прокудахтал он, тыча корявым пальцем в пустое место в самом низу страницы.

Остальное пространство листа было заполнено тесно переплетёнными строчками букв, но прочитать написанное не получилось. Зато в сознании мелькнула чёткая картинка – камешек с семейной реликвией выглядел как украшение и был прикреплён к браслету на запястье. Ну хоть с этим всё в порядке.

Вот только…

– Дайте, пожалуйста, какие-нибудь чернила.

Старичок в явном недоумении приподнял жёсткие кустистые брови и снисходительно проскрипел:

– Чернила? О чём вы, дитя? Расписка строжайшей секретности закрепляется свежей кровью.

Приехали… При виде крови я обычно падаю в обморок – приходится сдавать анализы, вооружившись нашатырём. Внутренне содрогаясь от ужаса, хотела попросить что-нибудь, чтобы проколоть палец, но старик меня опередил:

– Не взяли именной стилет? А печать? Вензелевая печать с собой?

– Печать с собой, а…

– А именные стилеты выдаются не ранее шестого курса, и лишь за особые заслуги, – ледяным тоном вмешался декан.

И очень вовремя, потому что я чуть не сдала себя с потрохами. Старичок возмущённо покрутил головой, и непослушный вихор, торчащий на седой макушке, осуждающе затрепыхался.

– В моё время стилеты выдавались при поступлении в академию.

– Во времена вашей славной юности, уважаемый Горзон, только-только закончилась война, – усыпляюще-текучим голосом возразил второй эльф, до смешного лопоухий, – в ту пору боевым магом считался каждый, в ком теплится искра силы.

– Так война-то не окончена, – возразил старик, гордо распрямляя скрюченную спину, – Демонюки всё лезут. На месте Владыки я бы вернул прежние правила.

– Но вы не на месте Владыки, милейший, вот в чём дело, – подчёркнуто уважительным и вместе с тем явственно саркастическим тоном заметил эльф с худощавым лицом.

Женщина резко вскинула руку, останавливая дальнейшие препирательства.

– Довольно разговоров, – властным тоном приказала она, – Дайте ей свой стилет, Горзон. Пришло время вызывать Верховного инквизитора, – и, не обращая внимания на слабые попытки старика что-то возразить, продолжила, – Где Данкин?

Стоило прозвучать этому имени, как под потолком что-то звонко хлопнуло, и перед трибуной появилась, зависнув в воздухе, цилиндрическая туба ярко-алого цвета с болтающейся на цепочке сургучной печатью.

– Хм, экстренная почта, – эльфийка сломала печать и осторожно развернула жёлтый листок.

Прошла минута, не меньше, а она всё пялилась в депешу.