– Прекрати, Истен. Не успели наняться, как ты заводишь ссору.

«Старший брат?» – подумалось Арону. Наемники выглядели достаточно похожими, чтобы сойти за кровных родственников. Истен на вмешательство неприязненно скривился, но замолчал. Подчеркнуто от всех отвернулся и принялся рассматривать стену с пыльными полками, на которых теснились старые кувшины.

– Не обращай внимания, Тибор, – обратился к Арону старший. – Истен редко знает, когда нужно заткнуться.

Во дворе началось шевеление – явился опоздавший жрец. Клятва временного служения у каждого принималась индивидуально: на непричинение вреда людям в караване, на готовность защищать купца и его имущество, на сохранение в тайне того, что купец потребует. Будучи стандартной, она не обязывала работников защищать караванщика прежде собственной жизни, как было у телохранителей, не ставила границ свободе передвижения. Наемник мог покинуть караван, когда хотел, но лишался при этом как заработанных денег, так и репутации надежного охранника: купцы передавали друг другу списки людей, нарушивших договоренности.

Осень решила прийти в день их отъезда. Небо хмурилось, серые тучи с редкими проблесками бледного неба грозили дождем.

– Оттого, что ты битый час стоишь на пороге, погода не улучшится, – бросил Ресану Венд, направляясь седлать лошадь.

Мальчишка встал сегодня первым, но вместо быстрых сборов предпочел жаловаться на погоду и всячески доводить окружающих. Хозяин дома отнесся к поведению приемного внука с непонятной снисходительностью. Венд не считал себя вправе вмешиваться в дела воспитания, когда рядом есть старший родственник, но ему очень хотелось отвесить Ресану хороший подзатыльник. Исключительно для улучшения настроения и повышения работоспособности.

О лечебном воздействии хорошего подзатыльника Венд помнил по собственному детству.

– Сейчас дождь пойдет, – проныл Ресан. – Мы же промокнем.

– Знаешь что, принцесса, – не выдержал Венд, – если боишься растаять, можешь вообще никуда не ехать. Оставайся здесь.

Губы юноши задрожали, он резко развернулся и бросился назад в дом. Венд недоуменно проводил его взглядом.

Из-за угла дома бесшумно как призрак возник шаман; его длинные черные волосы, сегодня по обычаю кочевников заплетенные в десяток мелких косичек, на мгновение показались Венду живыми змеями.

– Пойдем-ка. – Дед Ресана крепко ухватил Венда за локоть и потянул за собой. – Объясню кое-что.

– Балованный у вас внучек, вот и все объяснение, – буркнул Венд, не решившись, однако, выдернуть руку из цепкой хватки Харидема. Шаман внушал ему уважение и безотчетный страх.

– Балованный, – согласился старик. – Но тут другое. Здесь, у меня дома, он расслабился, а теперь осознал, что впереди тяжелая дорога с непредсказуемым исходом.

– То есть испугался? Куда делась вся его хваленая преданность брату?

Взгляд Харидема стал пронзительным.

– Ресан любит брата и пойдет ради его спасения на край света. Ему просто трудно. Думаю, он хотел, чтобы ты пожалел его.

– Пожалел? – недоверчиво переспросил Венд. – С какой стати? Он не болен и не ранен. Разве Ресан девчонка, чтобы его по каждому пустяку жалели?

Шаман фыркнул, потом покачал головой.

– Не обращай внимания. Он скоро успокоится.

Ресан не хотел никуда ехать. То есть нет, он хотел – ради брата, но ведь человеку позволительно не гореть желанием покинуть уютный дом и единственного родного человека, который понимает и принимает все, что Ресан делает? Позволительно не желать вновь окунуться в неизвестность? Опять отсутствие удобств, опять долгие переходы, опять мерзкая погода, однообразная еда и грубые люди.